Сбылась мечта бегемота
Шрифт:
Марина Арнольдовна о чем-то задумалась и неожиданно затряслась в ознобе.
– Послушайте, я только сейчас вдруг сообразила: Никита выпрыгнул из окна, Леднева совершила тот же шаг, а еще вы упомянули о самоубийстве Оли Казаковой. Все это так странно! Младший Рязанцев – настоящий, классический нарцисс, такие не лишают себя жизни, а Тамара не могла бросить Кита. Помните, я рассказывала, что она пришла ко мне с вопросом, сколько ей жить осталось? Я, осмотрев ее, сказала, что ей необходимо похудеть, заняться физкультурой, правильно питаться, и тогда, при условии приема надлежащих лекарств, она может прожить долго. Подобные речи я с подавляющим большинством
Марина Арнольдовна закрыла рот ладонью.
– Договаривайте, пожалуйста, – попросила я.
Волоколамская легла грудью на стол и зашептала:
– У Виктора инфаркт случился в пять утра. Вечером, накануне, они с Сергеем беседовали, думали, как студентов спасти. У ректора нервы не выдержали, он заорал: «Непременно найду Зарему! У меня есть знакомые, которые девку хоть из-под земли достанут. Попрошу их на березе ее повесить, вот тогда дело у следователя развалится. Ребята скажут, что впервые о террористической организации слышат, а Зарему будут искать и не найдут». Сережа подумал, что Витя от отчаяния это сказал. Но вдруг Рязанцев после того, как мой муж ушел, действительно с бандитами связался? Виктор Петрович, несмотря на научные звания и интеллигентность, общался с широким кругом людей. Может, потому Зарему и не обнаружили, что ее убили по заказу ректора и где-нибудь закопали? А сейчас кто-то из ее родственников правду выяснил и мстит за смерть этой девицы? Мне так страшно! От Москвы до Мюнхена недалеко. Если захотеть, Настю легко достать. Боже, отведи от моей дочки беду, она же ничего дурного не сделала!
Кажется, у моей собеседницы началась истерика, и я, чтобы вернуть ее к реальности, спросила:
– Вы сказали, что Бубнов умер. Откуда у вас эта информация?
– Мужу Макинтош сообщил, – пояснила Волоколамская. – Вроде Павел повесился в камере, других подробностей не помню.
– Думаю, Леднева об этом знала, – протянула я.
– Конечно, – подтвердила Марина Арнольдовна. – А почему вы интересуетесь?
– Просто так, – ответила я.
Глава 17
Домой я приехала усталая, голодная и увидела на кухне Аню с комком розового искусственного меха в руках.
– Тетя Таня, смотри! – закричала девочка. – Красивый Силу получился?
– Подожди секундочку, – попросила я.
– Тебе не нравится? – нахохлилась Анечка. – Урод вышел?
– Силу прекрасен, – покривила я душой, распахивая шкафчик. – Извини, милая, очень хочется чайку выпить.
– А как тебе его глаза? – не утихала Нюся.
– Просто великолепны, – заверила я, не поворачивая головы. – Интересно, куда подевалась банка с заваркой? Она всегда на второй полке стояла.
– Взрослые вечно врут, – отрезала Нюся.
Я обернулась.
– Ты о чем?
– У Силу пока нет глазок, а ты их похвалила, – надулась Анечка.
– Вон же на скатерти две перламутровые пуговицы лежат, – выкрутилась я. – Я решила, это и есть будущие глаза. Или ошиблась?
Девочка сменила гнев на милость:
– Правильно. Я не сумела их пришить. Поможешь?
– Попытаюсь, – осторожно пообещала я. – Вообще-то я не очень ловко управляюсь с иголкой. Слушай, куда все-таки подевался чай?
– Он в коридоре, в стенном шкафу, – пояснила Аня. – Я же говорила: навела порядок. Тетя Таня, у тебя такой бардак был! В шкафчике не разобрать, где чего.
– Я чудесно знала, что на какой полке, – вздохнула я. – И, на мой взгляд, заварка должна находиться на кухне.
– Нет, – не согласилась Аня. – От тепла и влажности она теряет аромат, так в Интернете написано, пакетики надо держать в сухом темном месте, в герметичной посуде. А в шкафчике теперь дрель.
– Интересная рокировка, – усмехнулась я. – Инструмент раньше прекрасно жил в санузле, в нише за унитазом.
– Я запихнула туда наполнитель для кошачьего туалета, – сообщила девочка.
Секунду я постояла молча, потом, пробормотав:
– Ну да, ему там самое место, – пошла в коридор.
Там открыла шкаф, взяла чай и тут вдруг сообразила: секундочку, в моем доме нет животных!
– Нюся! Откуда взялся наполнитель? Я никогда его не покупала.
– Валялся на антресоли, – крикнула из комнаты девочка.
– Не может быть, – возразила я. – Ну сама рассуди, зачем мне адсорбент, если кошки в квартире нет?
Аня вышла в коридор, молча вытащила из чулана стремянку, вскарабкалась на верхнюю ступеньку, распахнула деревянные дверки, подтянулась и исчезла внутри антресоли. Через секунду оттуда раздался ее вопль:
– Тетя Таня, поднимайся!
Я осторожно влезла на лесенку и заглянула в темное пространство.
– Тут всякого барахла полно, – прокряхтела Нюся. – Залезай, сама увидишь.
Я отвергла любезное предложение.
– Лучше не стоит, еще продавлю основание.
Девочка захихикала:
– Самокритично. Ладно, буду тебе рассказывать. Тут стопки с книгами, еще сумки с мужскими вещами.
Я вздрогнула. Одежда Гри! Понимаю, что от нее, как и от любимых книг мужа, надо избавиться, но рука не поднимается отнести вещи Гри на помойку.
– В общем, ерундовина, – болтала тем временем Анечка. – Самое прикольное слева, за дверцей.
– Внутри антресоли есть створка? – удивилась я.
– Ну тетя Таня! Ты что, никогда сюда не залезала?
– Нет, – призналась я, – габариты не позволяют. Когда въехала в квартиру, все ненужное наверх запихнул Димон. То есть Дмитрий Коробков, мой друг. Ты его знаешь, он с твоей мамой в одном офисе работает. Нюся, ты меня слышишь?
Она ничего не ответила, из темноты антресоли послышались напряженное сопение, скрип.
– Гляди, тетя Таня, какая штуковина… Осторожно, летит!
Прямо мне в лицо метнулось что-то темное, я едва успела увернуться. Непонятный предмет, издавая резкий запах нафталина, грохнулся на пол. Я присмотрелась к куче на паркете, потом немного спустилась, наклонилась, взяла упавшую вещь за край и резко встряхнула. Передо мной развернулось синее одеяло, на котором белел штамп «Гостиница для персонала. ЮАР. Комната переворачивателя пингвинов. Домой не увозить». Я чуть не свалилась с нижней ступени стремянки. Откуда на моей антресоли эта «красотища»? Я не ворую вещи в отелях, а в ЮАР вообще никогда не была. И кто такой переворачиватель пингвинов?