Сбывшееся ожидание
Шрифт:
kisses
Андрей Разгон.
From: andrey-razgon@peterlink.ru
To: sovincom@vlink.ru
Subject: Ирине Кондуковой
Ира, привет!
Я изучил информацию по должникам, которую мне прислала Лена Гусева. У меня такие вопросы:
– по ее данным ДМЦ нам должен 254183,21 руб, по твоим – 203142,85 (?)
– РКБ и РКБ 4 – расхождения в копейках между тобой и Гусевой (ну это мелочи)
– По Медтехфарму расхождения существенные – 9295 руб.
– Роддом 2 (Казань) –
– Что за долги у клиентов Фарм Маркет, Медиал Плюс, Ильва? Это кто такие?
– Реально ли должен нам Полимедфарм 60405 руб.?
– Как идет борьба со злостными должниками? Разошли всем письма, а с понедельника будем всех душить через арбитраж, особенно Элисту, все равно с клиентами через Совинком мы работать не будем.
– Что с ДМЦ? Я звонил вообще Ольге Александровне на прошлой неделе, а что она говорит сейчас? Зашли к ней Оксану, пускай она ее придушит.
Как вообще происходит процесс подсчета долгов клиентов? Я так полагаю, вычесть из одного числа другое – арифметика для первоклассника, почему же у нас такой бардак?
kisses,
Андрей Разгон.
Глава 51
Пшемыслав Гржимекович Мудель-Телепень-Оболенский обедал в гордом одиночестве в своём заведении – ресторане польской кухни «Сделаем заказ». Этот московский ресторан был приобретен три года назад, тогда же было принято решение открыть в столице офис, однако, встретившись пару раз с клиентами в отдельном кабинете ресторана, от офиса решили отказаться – лишние расходы.
Яркая эпоха завоеваний, слияний и поглощений требовала достойного, великолепного и торжественного оформления, поэтому ресторан был отделан так, чтобы подчеркнуть величие хозяина – как и все остальные принадлежащие ему объекты недвижимости. Стены были отделаны преимущественно венецианской фактурной штукатуркой, интерьер (мебель, панно, разнообразные украшения, окна, двери, осветительные приборы и так далее) включал в себя элементы барокко с характерными хитросплетениями сцепок, связок, врезок.
В этот раз компанию должны были составить трое функционеров из международной организации Бнай Брит. Когда их провели в кабинет, Босс от неожиданности перестал жевать бутерброд с черной икрой – никогда до этого ему не доводилось лицезреть столь вычурных и махровых семитов, более пейсатых, лупоглазых и губастых.
– Шалом, – сами собой произнесли его губы. – Что будем заказывать: свининка по-польски, копченое сало, рулька ароматная, варшавская ветчина, краковские колбаски…
Официант роздал гостям меню. Они, передав свои визитки, принялись его изучать. Босс разложил визитные карточки в ряд, чтобы не перепутать хасидов, и прочитал их имена слева направо: напротив находились Зеев Бабл и Адольф Шаевич, на стуле справа расположился Берл Шварцман.
– Кошерное меню у вас имеется? – осведомился Бабл.
– Есть кошерный польский самогон, – Босс представил свой любимый напиток, приготовляемый по рецепту его деда. – Не побоюсь этого слова – кошернейший! Чисто слеза!
Российским представителям ордена Бнай Брит стало ясно: плакал их кошерный обед, и они отложили меню. Босс так и понял, но для приличия спросил:
– Итак… сделали заказ?
– Лечи Вайнах, – крякнул Шаевич.
– А еще Заза Вахаев и Умар Радулов, – добавил Бабл.
– Хотим отомстить за наших братьев, – пояснил Шварцман.
У Босса прямо глаза разбежались. Однако, уяснив из последующего объяснения цель визита, он вскипел от негодования:
– Да как вы… вы явились сюда, в ресторан высокой польской кухни с такими непристойнейшими вещами?
– Вы покрываете преступников, Пшемыслав Гржимекович, – невозмутимо предъявил Шварцман. – Бандформирование Лечи Вайнаха совершило несколько терактов, повлекших за собой смерть людей, ряд заказных убийств, в том числе Исраэля Соркина, следствие располагает всеми уликами, но застопорилось из-за того, что вы сделали бандитам польское гражданство и переправили их в Польщу. А демократическая Польша конечно же их не выдаёт.
– И не выдаст, это демократия, а не тоталитарный беспредел, – вырвалось у Босса.
На самом деле никуда Лечи сотоварищи не выезжал, деза об их пребывании в Польше вброшена в МУР через своих оперов, и очень хорошо, что она дошла до пейсатых.
– То есть я хотел сказать, что Польша руководствуется христианскими принципами и живёт под флагом добра. – поправил себя Босс. – А вдруг вы захотите расправиться с Вайнахом, устроить самосуд!?
– Все мы живём по справедливости, только понимаем её по-разному, – примирительно произнёс Шаевич. – Сто тысяч долларов – по-моему это справедливо.
– Вы считаете меня какой-то продажной девкой, – оскорбился Босс.
– Хорошо, сто пятьдесят, – тяжело вздохнул Шаевич.
– Мы бы могли задействовать Моссад, разведчики-снайперы выследили бы преступников и уничтожили безо всяких юридических проволочек, вдруг они никуда из Москвы не выезжали, – скороговоркой проговорил Шварцман.
Вот он какой, Боссу он сразу не понравился.
– Но мы хотим обставить всё законно – публичный суд и приговор, чтобы российская и мировая общественность увидела торжество справедливости, – выступил Бабл. – Самосуд в темном переулке – это совсем не то, что мы хотим.
Шаевич сделал нужный акцент:
– Что нам надо сейчас… Возможно, через некоторое время мы пересмотрим приоритеты. Сегодня нам нужно, чтобы польская сторона выдала России преступников, находящихся здесь в федеральном розыске.
– Добро, – решился Босс и произнёс с видом человека, принявшего трудное, но справедливое решение. – Мне как совестливому неравнодушному человеку близки ваши чаяния…
Он оглядел своих собеседников, словно ощупывая внутренние карманы их лапсердаков – у кого финансы, кто будет расплачиваться.