Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной
Шрифт:
В Дамаске были явно растеряны, и Юхину было передано срочное обращение президента Асада к советскому руководству:
«Американский ультиматум от 2 мая сирийское руководство рассматривает как весьма серьезный. Если Сирия отвергнет его, это будет означать войну. Если мы примем его, это будет фактически означать установление израильского контроля над Ливаном, подрыв позиций Палестинского движения сопротивления и ливанских национально-патриотических сил, ощутимый удар по Сирии, а в конечном итоге установление через Израиль и другие страны американского господства, прямого или косвенного, над всем районом Ближнего Востока. Поэтому мы просим, чтобы советское руководство со всей серьезностью изучило этот вопрос, и рассчитываем, что Советский Союз займет эффективную позицию и примет соответствующие
Теперь отсидеться уже было нельзя, и 4 мая Громыко вызвал своих ближневосточников. Встретил он их угрюмым выражением лица и, едва поздоровавшись, начал со своего любимого риторического вопроса: «Что все это значит?» На него можно было не отвечать, так как он тут же сам и ответил:
— Обстановка опасная, и к чему она приведет — одному Аллаху известно!
Но по тому, как уверенно он стал излагать задание, чувствовалось, что он уже обговорил его если не с самим Аллахом, то с Андроповым и Устиновым:
— Сирийцам дать ответ, но в нем не давать невыполнимых обещаний.
Это звучало слишком общо, и его первый заместитель Г. М. Корниенко, — человек основательный и въедливый, спросил:
— Андрей Андреевич, какова все-таки наша цель: не допустить этой войны или ждать, когда она разразится, и потом уже тушить пожар, используя это для укрепления наших позиций в регионе?
Громыко посмотрел на него с явным неудовольствием:
— Война эта нам не нужна. Это однозначно. Наши друзья понесут урон и наши позиции на Ближнем Востоке от этого не окрепнут. Это и ребенку должно быть ясно. Но вопрос в другом. Можем ли мы не допустить эту войну? Есть ли у нас для этого рычаги давления? И как нам себя вести, чтобы не потерять лицо и не взять на себя ответственности за неудачи друзей?
Наступила тишина, и тут кто-то подсказал:
— Может быть, стоит предложить сирийцам созвать общеарабский форум для рассмотрения ливанского кризиса и таким путем переложить на арабов ответственность за его решение?
— Вот-вот, — откликнулся министр, — стоит в виде вопроса сформулировать: не считают ли сирийцы целесообразным использовать для обсуждения ливанской проблемы общеарабский форум?
Американцам сказать: мы предпринимали все возможное, чтобы погасить страсти и способствовать смягчению обстановки. В таком духе мы предпринимаем шаги, в том числе и в последние дни. Мы хотели бы рассчитывать, что американская сторона окажет более эффективное влияние на Израиль. Мы считаем, что осложнение обстановки и столкновения в Ливане не послужат ни соседним с Ливаном странам, ни обстановке на Ближнем Востоке, да и в мире в целом.
После этого он сел на своего любимого конька и стал говорить, что с американцами надо обсудить еще и ближневосточное урегулирование. Хотя это и не задача сегодняшнего дня, а перспектива, но перспективу терять нельзя.
Но, пожалуй, самым интересным было его высказывание насчет создания советской военной базы в районе Латакии:
— Возражение вызывает размещение там 6 тысяч советских военнослужащих для прикрытия этой базы, как теперь предлагают наши военные. Это поведет к тому, что американцы тут же появятся и в таких странах Ближнего Востока, как Египет и другие. Лучше поставить вопрос иначе: если американцы создадут там свои базы, то тогда и мы. Пусть это выглядит как ответ на действия американцев. Ну и, конечно, не называть все это базой.
Дипломаты переглянулись. Стало ясно, что ведущая тройка в советском руководстве — Андропов, Устинов и Громыко — определилась: военную базу в Сирии создавать, но советских солдат для ее защиты посылать не следует.
Министр так подытожил встречу с экспертами:
— Нужно срочно подготовить Записку в ЦК с указаниями для послов в Дамаск и Вашингтон. — Громыко пожевал губами и добавил: — Срок — два часа.
Не успели дипломаты покинуть кабинет министра, как из Дамаска поступил тревожный сигнал. Посол Юхин сообщил, что президент Асад получил конфиденциальное послание от короля Саудовской Аравии Халеда с предупреждением:
«Из нескольких источников поступают данные, о намерении Израиля совершить широкую вооруженную агрессию в течение ближайших 24 часов».
Пришлось разрываться: срочно писать документы в ЦК, как велел Громыко, и одновременно сидеть на «вертушке», отслеживая ситуацию вокруг Ливана. А она выглядела весьма противоречиво.
«Ближние соседи» [13] сообщали, что из израильского посольства в Каире им стало известно о существовании секретного плана «Аккордеон» — с двух сторон клещами ударить по сирийским войскам и ПДС в Ливане. Однако ни у «ближних», ни у «дальних» соседей не было данных о мобилизации войск в Израиле или переброске их войск к границе. А сообщение палестинцев о нахождении 150 танков в анклаве у Марджаюна нашими данными не подтверждалось.
Пока таким образом прояснялась обстановка, курьеры специальной правительственной связи уже развозили подготовленную Громыко Записку в ЦК членам Политбюро «на голосование». Увидев под ней еще и подписи Андропова и Устинова, они тут же голосовали «за» без обсуждения.
13
«Ближние соседи» — так на мидовском жаргоне именовались работники КГБ. Повелось это с той поры, когда МИД находился на площади Воровского по соседству с КГБ на Лубянке. Соответственно работники ГРУ назывались «дальними соседями».
А Брежнев подписал эту бумагу, вообще не читая. Только спросил своего верного помощника А. М. Александрова:
— Кто заварил там эту кашу? Бегин? А что он за птица такая, что смеет нападать на наших друзей?
Александров тут же позвонил в МИД и переадресовал этот вопрос заведующему отделом стран Ближнего Востока, предупредив, что Леонид Ильич ждет ответа немедленно. Что было делать? Времени на размышления не было, и Александрову зачитали краткую характеристику на М. Бегина. Видимо это было то, что надо, и помощник доложил генсеку, что Бегин родился в 1913 году в Брест-Литовске (ныне г. Брест) на территории Западной Украины. В 1939 году, когда немцы оккупировали Польшу, он бежал в Литву, а там был арестован советскими властями и приговорен к 8 годам лишения свободы. Но просидел Бегин в лагерях всего два года и в 1941 году был освобожден. Он вступил в армию польского генерала В. Андерса, которая формировалась в Советском Союзе, и таким путем попал в Палестину.
— Так, — прервал Брежнев доклад своего помощника, — значит, этот Бегин наш человек. В лагерях сидел и, уж конечно, по фене ботает. [14] Пусть Громыко ему передаст, чтобы не рыпался, а то опять в лагерь сядет и уж оттуда не выйдет!
Это надо было понимать так, что Генеральный находился в хорошем настроении и изволил шутить. В отделе стран Ближнего Востока перевели дух.
Но шутки шутками, а за всей этой суетой разошлись по домам уже поздней ночью, а рано с утра снова перезвон по телефонам. В целом обстановка выглядела спокойной, хотя специалисты предупреждали, что от Израиля всего можно ожидать. В Тель-Авиве требуют от Сирии односторонних уступок, подчеркивая, что лишь шаги с ее стороны, а именно: отвод сирийских ракет, причем не только из Ливана, но и с позиций на Голанских высотах вдоль всей израильско-сирийской границы, — могут удержать Израиль от удара. Там готовы ждать какое-то время, но недолго, опасаясь укрепления сирийского зенитно-ракетного потенциала. При этом Израиль ни в коем случае не откажется от действий своих ВВС над Ливаном, поскольку для его безопасности необходим ежедневный сбор информации.
14
На лагерном жаргоне это означает: говорить на воровском языке.