Сценарий для третьей мировой войны: Как Израиль чуть не стал ее причиной
Шрифт:
После доклада Крючкова встал все тот же проклятый вопрос: что делать? Пономарев ровным и скучным голосом говорил, что наша твердая линия в ливанском кризисе себя полностью оправдала. Под ее воздействием сирийцы стали оказывать сопротивление агрессии, и это вынудило американцев и израильтян говорить о прекращении огня. Эту твердую линию надо продолжать, делая все, чтобы побудить арабский мир принять действенные меры против Израиля и его американских покровителей.
Нужно выступить с Заявлением Советского правительства, в котором потребовать немедленного прекращения не огня, а агрессии Израиля с полным и безоговорочным выводом его войск из Ливана. Пригрозить в
Но другие ведомства Пономарева не поддержали. В отсутствие Громыко МИД четкой позиции не имел. Заместитель министра Ковалев, присутствовавший на совещании, говорил в обтекаемых выражениях, что нашу твердую линию надо бы сочетать с дипломатическими акциями по установлению мира в регионе. Но ничего конкретного не предложил, кроме очередного созыва Совета Безопасности ООН.
А маршал Огарков, представлявший Министерство обороны, заявил, что, проводя твердую линию, надо четко представлять, где проходит та грань, за которой может начаться непосредственное вползание в ближневосточный конфликт. Эту грань переступать нельзя. Две войны, в Афганистане и еще на Ближнем Востоке, Советский Союз не потянет.
После непродолжительной дискуссии стало очевидно, что конкретных идей нет, и что дальше делать, неясно. Поэтому Андропов так подвел итоги:
— Надо дать указания послу Юхину совместно с представителями ведомств в Дамаске срочно направить в Центр анализ ситуации вокруг Ливана и предложения о наших возможных действиях.
Это был апробированный в Политбюро метод: не знаешь, что делать, — запроси посольство. А там видно будет.
11 июня, пятница
Ответ от посла Юхина из Дамаска не заставил себя ждать. Он был четким и кратким:
«Первое. Выступить с Заявлением Советского правительства, содержащим предупреждение, что Советский Союз не допустит разгрома Палестинского движения сопротивления, геноцида палестинцев и безнаказанного удара по Сирии… Он полон решимости обуздать агрессора и заставить его вывести войска из Ливана и выполнить в полном объеме свои обязательства по Договору о дружбе и сотрудничеству с Сирией.
Второе. На высшем уровне предупредить руководство США, что дальнейшая эскалация агрессии может привести к опасным последствиям, в том числе для интересов самих США. Заявить американцам, что в случае продолжения агрессии, Советский Союз может оказаться вынужденным использовать силу для защиты своих интересов, союзников и собственных граждан.
Третье. В качестве военно-политического демарша можно было бы демонстративно направить крупные силы и ВМФ к берегам Ливана и Сирии с возможной имитацией высадки нашего десанта.
Четвертое. Принять срочные меры по восстановлению потерь Сирии в военной технике. Предать гласности факт установления воздушного моста для поставок сирийцам и палестинцам советского оружия как подтверждение выполнения нами своих союзнических обязательств.
Оценки и предложения согласованы с главным военным советником и представителем ближних соседей. Юхин».
В МИДе, когда прочитали эту депешу, только руками развели: ну как такое мог предложить Юхин, человек вроде бы нормальный и разумный? Ведь то, что он начертал, путь к
Правда, знающие люди объяснили, что с Юхиным произошла осечка из-за желания «попасть в струю». Была такая болезнь у некоторых послов и представителей ведомств — прежде чем посылать предложения в Центр, постараться выяснить, а что от него хотели бы услышать. Вот и Юхин, сам ли он, или кто-то из посольства, вышел на знакомого из Международного отдела ЦК и там ему насоветовали.
В общем, промахнулся посол, вызвав в Москве неудовольствие. До крайности был возмущен министр обороны Д. Д. Устинов и ругался на Юхина матом:
— Он что там, совсем оху…? За что воевать-то? Было бы за что — рука не дрогнет…
Очень эмоциональным и не выдержанным на язык человеком был Дмитрий Федорович в отличие от других, застегнутых на все пуговицы партийных руководителей. Он тут же дал указание направить запрос главному военному советнику в Дамаске генералу Яшкину: как тот мог согласиться с таким безобразием?
Яшкин ответил, что первоначально бумага была подписана всеми, но затем посол отработал назад, внес положения, не согласованные с другими, и отправил предложения за своей подписью. Нельзя согласиться, в частности, с предложением о посылке в Средиземное море наших кораблей и имитировать высадку десанта. Нельзя согласиться также с образованием воздушного моста между Москвой и Дамаском. «После разговора с Вами Юхин подтвердил, что эти предложения совпослом с главным военным советником согласованы не были и надо признать, что они были ошибочными».
В тот же вечер 11 июня Устинов срочно направил в ЦК КПСС собственные предложения. Они ограничивались дополнительными поставками оружия Сирии и предусматривали частичное восстановление потерь, которые понесла сирийская ПВО в результате налетов израильской авиации. Устинов предлагал срочно поставить Сирии все необходимые средства для восстановления 10 зенитных ракетных комплексов и в порядке ускорения поставок по ранее заключенным соглашениям передать в 1982 году 3 ЗРК «Волга» и 114 ракет к ним, 100 переносных ЗРК «Стрела-2М», 12 самолетов МиГ-23МЛ, а также 100 бронетранспортеров и другое имущество — всего на сумму 180 миллионов рублей. [59]
59
В течение следующих трех недель эти средства были доставлены в Сирию советскими самолетами военно-транспортной авиации и пароходами. В Дамаск прибыла группа специалистов Министерства обороны СССР во главе с первым заместителем командующего Войсками ПВО СССР для того, чтобы на месте разобраться, что произошло с сирийской противовоздушной обороной.
А на телеграмме Юхина, вызвавшей весь этот переполох в советском руководстве, Мальцев, остававшийся замещать министра, начертал такую резолюцию:
«Полагал бы целесообразным подготовить указания Юхину о периодическом направлении в Центр анализа, выводов и предложений за тремя подписями. Д.Ф. Устинов просил принять меры. Этот факт он считает безобразием, с чем нельзя не согласиться».
По тем временам Юхин отделался легким испугом.