Сценарий фильма "Кин-дза-дза"
Шрифт:
– А так. У кого есть чатлы, тот покупает кусок воздуха.
– И это его воздух. А если я подышала его воздухом, то мне надо платить, - Цан выразительно посмотрела на Машкова.
– Вот так-то.
– Катер!
– воскликнул Гедеван.
– Впереди из-за бархана показался катер.
– А как определить, где чей воздух?
– спросил Машков.
– Ну вот, смотри. Вот твой участок воздуха. Вот его. А между ними безвоздушное пространство. Элементарно.
– А у кого денег нет, тот чем дышит?
–
– Ну ладно, приехали… Приготовились!
– Цан взяла кофемолку, встала.
– Играем, как репетировали.
– Буксир, - сказал Гедеван.
Машков аккуратно собрал нарезанную траву, спрятал ее в нагрудный карман и взял у Гедевана скрипку и смычок. Гедеван поднял футляр.
Платформа остановилась у катера.
Это был ржавый большой буксир со свежевыкрашенной оранжевой рубкой. Поломанная мачта, упиралась в фальшборт, лежала клотиком на песке. К фальшборту был привязан большой серый шарик.
– Заходите, ребята, - позвала Цан, освобождая место в клетке.
– Цан, в клетке мы петь не будем. Это унизительно, - твердо сказал Гедеван.
– И тебе не позволим! Выходи! Пусть попробует кто-нибудь что-то сказать. Я с ним поговорю!
– Кю!
– раздался истеричный вопль и их рубки на палубу выскочил взъерошенный, небритый мужик, с лицом помятым, как привокзальный пирожок.
– Кю! Кю! Кю!
– завизжал Пирожок, поглядев на артистов. Он двумя руками содрал привязанный к борту серый шар и сжал его руками. Шар с шумом лопнул. Пирожок бросил на палубу остатки и скрылвя в рубке.
– Чего он сказал?
– спросил Машков.
– Говорит, чтобы мы не выступали. У него башка болит. Ребята, подтяните телегу, а то тут подъем, - попросила Цан.
Машков положил скрипку на платформу, соскочил на шпалы и приналег на платформу.
Та не двигалась с места.
– А шарик зачем он раздавал?
– спросил Гедеван.
– Потом расскажу, Ты, скрипач, не филонь! Помоги дяде Вове, - сказала Цан. Гедеван спрыгнул, но не успел он прикоснуться к платформе, как та быстро покатилась.
– Привет, ребята!
– крикнула Цан и выбросила на песок скрипку, портфель и футляр.
Платформа, развив скорость, мгновенно превратилась в точку в далекой перспективе рельс.
– Уехала, - удивился Гедеван.
– Такова жизнь, родной, - сказал Машков голосом Би и пошел за вещами.
– Кю!
– из рубки выскочил Пирожок с тяжелой чугунной трубой в руках и провел невидимым лучом по рельсам. Рельсы запузырились и растеклись по песку.
– Кю!
– Пирожок провел трубой у себя под ногами.
– Лазер, - шепнул Гедеван.
– Здоровайся!
– в панике шепнул Машков Гедевану.
– Присел, хлопнул себя по щекам и крикнул:
– Ку!
– Ку!
– пустил петушка Гедеван и зашлепал себя по щекам нещадно.
Пирожок наконец обратил внимание на землян.
– А где еще одна штука?
– спросил он, тяжело дыша.
– Уехала и нашу клетку увезла. Ку, дорогой! Ку! – Машков снова похлопал себя по липу и присел.
Пирожок вздохнул, положил трубу на борт и задумался, глядя на землян тяжелым свинцовым взглядом.
Помолчали.
Вдруг раздался скрип, скрежет и корма катера, развалившись, грохнулась на песок. Пирожок мельком взглянул на обломки и, вернувшись взглядом к землянам, начал бить по фальшборту пальцем и размеренно выговаривать:
– Идите и передайте Пж, что Кырр был вынужден трэнклюкировать шарик своего отца, чтобы его последний выдох не видел, как на Плюке пацаки перед стопроцентным чатланином без клетки хотели петь.
– Слушаюсь!
– козырнул Машков.
– За мной, скрипач! – и зашагал по рельсам.
– Есть!
– крикнул Гедеван и побежал за Машковым.
– Стоять!
– грозно крикнул Пирожок.
Земляне застыли.
– Передайте ему, что не для того мы его выбрали, чтобы он спокойно смотрел, как каждую ночь над моей головой висела и нахально светилась эта пацакская планета Зетта! – Пирожок показал на небо.
– Слушаюсь!
– сказал Машков.
– Есть!
– крикнул Гедеван.
– Стоять! И передайте этому клоуну, что если он не приступит к тренклюкации,. то я… Хотя нет! Я ему сам все скажу!
– Пирожок по трапу спустился о катера, взял трубку на плечо и зашагал по песку навстречу заходящему солнцу.
Смеркалось. Машков и Гедеван топали по шпалам,
– Все должно развиваться в естественной гармонии, - говорил Гедеван.
– Нет, дядя Вова?
– Да. Коли есть рельсы, то должен быть и вокзал.
– Нет, я о чем говорю… Лично я считаю, что техническая мысль не должна бежать впереди общественного сознания. Иначе плюкановский абсурд можно получить. Как вы думаете?
– Одного не могу понять, скрипач, хотел стать дипломатом, а пошел в текстильный. Ну, понимаю, в Иняз или педагогический. Почему?- помолчав, спросил Машков.
– В педагогический Алик не пустил.
– Алик кто? Брат?
– Папа.
– Мать жива?
– Нет. Меня Алик воспитал.
– Он текстильщик?
– Текстильщик дядя, Алик учитель.
– Язык преподает?
– Английский.
Помолчали.
– А я одним только иностранным овладел. Но зато в совершенстве, - сказал Машков.
– Вот спроси меня, как по пацако-чатлански будет “Спокойно, скрипач. Если есть на этом Плюке где-нибудь гравипаппа, то мы ее достанем. Не такое доставали”. Спроси!