Счастье Анны
Шрифт:
— А может, и вы бы выбрались? — закончила она свою тираду.
Ванда посмотрела на Марьяна, хотя тот еще до того, как сообразил, что у него нет денег, сказал, что не пойдет. Отрицательное решение было для него всегда легче и проще позитивного. Кроме того, он весь вечер не мог забыть об Анне и поэтому был зол на Жермену.
— Твоя невестка, — сказал он Ванде, — представляет собой яркий пример доказательства бесцельности жизни. Ты только подумай, в каком темпе вращается она среди событий и зачем это делает. Жук в закрытой
— Я так не думаю, — возразила Ванда. — Жермена получает максимум удовольствия от жизни. Она пьет ее залпом. А если речь идет о темпе, то это вопрос темперамента. Область пристрастий каждый выбирает по своему желанию. Ты ведь сам в какой-то степени эпикуреец.
— Но у нее это не эпикурейство! Это — гедонизм, диктатура накожника.
— Каждый может поддаться подобной диктатуре.
— Если бы я умел подражать Шавловскому, то сказал бы: неправда! Пол! Комплексы! Фрейд! А остальное — стечение обстоятельств. Жермена права: не стоит сражаться с тем, что является нашей сущностью! Будто где-нибудь записано, что следует преодолевать, не так ли?
Ванда с усмешкой присматривалась к его усилиям подражать Бернарду. Она ведь сама исповедовала и пропагандировала эти взгляды, хотя ей очень понравилась пародия Марьяна.
— В заключение Бернард добавил бы, — подсказала она, — что нужно слушать Оскара Уайльда: лучший способ избавиться от соблазнов — это подчиниться им.
— Да, — согласился Дзевановский, — только он приписал бы эту мысль кому-нибудь другому, ну, например… Толстому или Савонароле…
Они оба рассмеялись.
После спектакля он проводил Ванду и, возвращаясь домой, вспомнил, что в «Адрии» может встретить Анну. У него в кармане было всего несколько злотых, и все-таки этого должно было хватить. Не раздумывая больше, он вошел.
Он еще издали заметил столик, за которым сидела она. Одна. Боксер танцевал с Жерменой. Возможно, он ушел бы и на этот раз, но Анна заметила его и кивнула головой.
Он прошел между столиками и поцеловал поданную ему руку.
— Я проходил мимо и как-то… — попытался объяснить он.
— Но это же замечательно, я очень рада, — она указала ему стул.
— Вы рады?
— А почему бы нет?! — рассмеялась она. — Прибыл еще один партнер. Разве это не достаточный повод для радости?
— Я не танцую.
— Не любите?
— Не умею.
— Жаль, — вздохнула она.
— Значит, радость была преждевременной, — пошутил он, хотя ему стало грустно.
— Неважно, — возразила она, — мне все равно приятно, я ведь давно вас не видела. Правда, несколько дней назад я видела вас на улице. Вы стояли у витрины ювелирного магазина и были так увлечены, что не заметили меня.
Дзевановский, разглядывая свои руки, покачал головой:
— Вообще-то я видел вас.
— А почему вы отвернулись?
— Почему? Понимаете ли, я умышленно шел, чтобы встретить вас… Но вы были не
— Я была с премилой девушкой из «Мундуса». Но я не понимаю, почему вы…
В эту минуту умолк оркестр. Жермена со своим боксером вернулась за столик. Началась общая беседа. Одновременно подошел официант, и Дзевановский заказал оранжад. Он считал, что это самое дешевое и ему хватит денег. Однако уже спустя минуту с ужасом подумал, что денег будет недостаточно. И это не давало ему покоя, пока он не заплатил. На следующий танец боксер пригласил Анну, а Жермена начала рассказывать историю какой-то пани, которая сидела в третьей ложе.
— Так вы разводитесь с мужем? — спросил Марьян.
— Да, развожусь. Здесь много причин. А прежде всего…
— Несоответствие характеров, — подхватил он.
— Да нет! Причина, по которой женщина разводится, никогда не заключена в ее муже, она — в том, будущем.
— Значит, уже есть и будущий?
— Естественно! Вы знаете такую, которая бы разводилась иначе, а не ради кого-то другого?
— Значит, любовь?
— Любовь, — кивнула она головой.
— Судя по тому, как этот избранник смотрит на вас, можно поручиться, что взаимная.
— Какой избранник? — она широко раскрыла глаза.
— Ну, тот мастер кулака, — указал он на танцевальный круг.
— Но это же не он!
— В таком случае я ничего не понимаю.
— Я выхожу замуж за Хенрика Пилтза. Вы знаете: «Арнольд Пилтз и сын»? Так вот как раз за этого сына. Тоже сообразили, — рассмеялась она, — выйти замуж за боксера! Он же гол как сокол! Хорошо танцует, представительный, с лица ничего, ну и известный.
— Комплекс достоинств, — с признательностью склонил голову Дзевановский, — полностью оправдывающий честь сопровождать пани.
Она сделала гримасу и сказала:
— Я достаточно тупа, чтобы оценить, было ли ваше высказывание дерзостью, злобой или намеком.
— Намеком?
— Ах, вы думаете, что я не знаю?.. Стоит мне появиться в обществе то одного, то другого мужчины, и все подозревают в нем моего любовника.
— Не я, — серьезно защитился Дзевановский.
— А потому что это вас вообще не интересует. Я вам безразлична.
Дзевановский беспомощно развел руками:
— Как я должен на это ответить?
— Но, — продолжала Жермена, — я скажу вам кое-что. Так вот представьте себе, что у меня никогда не было любовника. Никогда. Это не притворство, Боже упаси. Просто я не люблю этого.
— Изменять мужу?
— Конечно. У меня их было три. И никому из них я не изменяла, да и зачем? Когда он мне окончательно надоедал, я разводилась с ним и выходила за другого. Уверяю вас, что муж является институтом значительно более выгодным, чем любовник. В отношениях с мужем не возникают материальные проблемы, не нужно притворяться в страстной любви, можно делать, что хочешь.