Счастье бывает разным
Шрифт:
Судя по тому, что рядом стоял еще один, черный, дорогой и при этом прокатный «Мерседес», Николай Андреевич тоже присутствовал в ресторане.
Место было не из тех, куда требуется ходить, раз положение обязывает. Так что случайные «мерсы» сюда не подъезжали. Кабак выбрала Майка — она его нашла еще в прежний приезд, недорогой, со среднеамериканской кухней. Ничего особенного, кроме того, что располагался он, как и многие нью-йоркские рестораны, прямо на причале, а его панорамные окна смотрели в океан, точнее, на Гудзон, недалеко
Майка вошла в самораскрывающиеся стеклянные двери и двинулась по длинному широкому коридору. В стороны от него отходили залы и кабинеты, но она четко и осознанно шла к океану.
Вот сюда она привела Сашку, когда они, уже вдвоем, приехали в Нью-Йорк.
Здесь он признавался ей в любви и говорил, как бескрайне счастлив.
Самое обидное, что не врал.
Эх, кто бы мог подумать, что все так кончится.
Впрочем, раз она сюда пришла, значит, шансы еще есть. Или ей просто страшно признаться даже самой себе, что ее семейная жизнь закончена навсегда?
Вот они. За столиком.
Трое.
Так, первые новости. Третий — явно американец. Они, если пообвыкнуть, сразу отличимы от наших. Странно.
Майке казалось — и сейчас кажется, — что третий здесь лишний. Она и насчет Николая Андреевича сомневается. Но с ним уже был договор, так что — пусть будет.
— А почему нас четверо? — поздоровавшись, спросила Майка.
— Адвокат, — угрюмо буркнул Сашка.
Так, похоже, все упрощается.
— Боюсь, вы неправильно поняли, Майя, — это уже Сашкин папа. Он всегда обращался к невестке на «вы». — Сэм нам понадобится, но чуть позже. А для чего — я сейчас хочу объяснить.
Американец по просьбе Николая Андреевича пересел за соседний столик, куда ему принесли обильную и дорогую еду.
Николай Андреевич взял на себя ответственную функцию модератора.
— Я полагаю, — начал он, — положение серьезное.
— Я тоже так полагаю, — согласилась Майка.
Сашка фыркнул недовольно, но ничего не сказал. Впрочем, собеседники поняли его позицию: что может быть серьезного, если все здоровы и молоды, денег — куча, а Америка — прекрасная страна?
— Если в двух словах, Майя, вы считаете, что Александр — патентованный бездельник и у него нет будущего.
— Если в двух словах — да, — подтвердила Майка.
— Ну, вы даете, — не выдержал Александр.
— Помолчи, — перебил его отец.
— А по-моему, пусть лучше говорит, — сказала Майя. — У него же есть право голоса.
И Сашка заговорил.
— У меня такое ощущение, что все вокруг спятили, — взял он быка за рога. — Нам только по двадцать три года. Мы молоды и сильны. Мы любим друг друга. У нас скоро будет ребенок. У нас нет никаких материальных проблем. Что плохого в нашем будущем?
— Ты не защитился в Москве. Ты не учишься здесь, — сказала Майка. — Я уж не говорю про работу.
Сама Майка, кроме того, что получала МВА, подрабатывала постоянно, а последние два месяца ее взяла на стажировку крупная интернациональная компания, конечно, пока в лице маленького местного отделения. Но ей уже сказали, что возьмут в штат, несмотря на очевидность ее положения.
— Ты же помнишь московскую историю, — загорячился Сашка. — У меня вымогали деньги. Ты сама запретила мне платить за диплом.
— Я платить запретила, а не писать и защищать, — отрезала Майка.
Сашка попытался еще повыступать — он так и не понял, что именно напрягает жену, — как в разговор вступил Николай Андреевич.
— Мне давно все ясно, — устало сказал он. — Я все как-то надеялся, что само собой образуется. Но, наверное, уже не образуется.
— Да что ж вы меня все хороните, — не выдержал Сашка. — Можно подумать, я законченный наркоман или алкоголик.
Майка вздрогнула. На воре, что ли, шапка горит?
Она дважды находила в туалете их квартиры шприцы. А уж про кокс его гости в открытую говорили.
— А что, и это возможно? — как-то разом посерев, спросил у Майки Николай Андреевич.
— Надеюсь, нет, — сказала она, похоже, возвращая его к жизни. — Но одно из моих условий — чтобы Сашка прошел тест на наркоту. Мне ребенка рожать и воспитывать. И я не собираюсь ничего упускать.
— Ты не забыла, что ты на седьмом месяце? — усмехнулся Сашка. — Даже если б я был наркоман, проходить тесты поздно. Уже ничего не изменишь.
— Изменишь, — недобро усмехнулась Майка. — Если окажется, что ты употребляешь, я пойду на пренатальную программу реабилитации. Есть такие. А ты лишишься родительских прав.
— Да не употребляю я! — чуть не заплакал Сашка, не ожидавший такой жесткости. — Ну, может, курнул два раза.
— Или три, — сказала Майка.
— А это преступление? Мы с тобой были в Амстердаме. Помнишь, сколько там таких кафе?
— Я не собираюсь жить в Амстердаме, — устало сказала Майка.
К столу подошел официант.
— Что вы будете, Майя? — спросил Николай Андреевич.
— Воду без газа.
Сашка, хоть и был весь в переживаниях, заказал салат с морепродуктами и стейк средней прожарки.
Его отец, как и Майка, ограничился водой, которой сразу запил какую-то таблетку.
— Еще что-то скажешь? — спросил он сына, вернувшись к роли модератора.
— На лекции начинаю ходить с понедельника. В клубы вообще не хожу. Ложусь спать в одиннадцать часов вечера, один. Что еще нужно, чтобы ты вернулась? — спросил он у жены.