Счастье - это теплый звездолет (Сборник)
Шрифт:
Выяснилось, что тут и впрямь недалеко к югу есть большая пристань, а от нее километров на сто вглубь суши тянется движущаяся дорога к аэропарку. Если Персик может пройти двадцать пять километров, к вечеру они будут у пристани, и если кабинки все еще ездят, остаток пути много времени не займет. От аэропарка пунктирная линия вела на юго-запад через горы к большому красному кружку с крестом посредине, подписанному «ВИДА!» Там должна была находиться Река. Оставалось надеяться, что в аэропарке найдется судно, способное подняться в воздух, иначе надо будет перебираться через горы.
Компас по-прежнему был на поясе. Джекко запомнил направление и пошел обратно наверх. Сад уже заливало желтое закатное солнце.
Персик сидела на корточках у колодца и что-то обсуждала со своими животными. Джекко приметил двух белых зверьков, которых прежде не видел, — они вроде бы жили в открытой клетке. У них были длинные розоватые уши и подвижный нос. Кролики или, может быть, зайцы?
Двое из странных белых животных, которых он видел спящими в доме, теперь сидели под скамейкой и сердито верещали, обращаясь к Персик.
— Мои еноты, — объяснила она. — Они злятся, что я их так рано разбудила.
Она пронзительным голосом сказала что-то, чего Джекко не понял. Самый большой енот надменно кивнул.
— С курами все будет хорошо, — сказала Персик. — Лотор умеет их кормить и собирать яйца. И еще еноты умеют качать воду из колодца.
Другой енот тоже кивнул, сердито.
— Главная беда с кроликами. — Персик нахмурилась. — Не очень-то ты умная, Эузебия, — добавила она, ласково гладя крольчиху. — Я что-нибудь придумаю.
Большой енот вперевалку подошел к ней. Джекко вроде бы различил слово «пс-с-сы».
— Он хочет знать, кто будет разрешать их споры с псами, — объяснила Персик.
Один из псов выступил вперед и просипел:
— Мы ит-ти.
Это были первые слова, которые услышал от него Джекко.
— Отлично! — воскликнула Персик. — Значит, решено!
Она вскочила и начала лить на растения что-то из ведра.
Белые еноты убежали косолапой походкой.
— Я так рада, что вы идете, — сказала Персик псу. — Особенно если я буду возвращаться с маленьким внутри. Но говорят, беременные очень сильные — по крайней мере, первое время.
— Тебе не придется возвращаться одной, — сказал Джекко.
Персик улыбнулась широкой, ничего не означающей улыбкой. Джекко приметил, что одета она сегодня иначе (голого тела было видно гораздо меньше) и все время робко отводит от него взгляд. Однако, когда он показал ей рюкзаки, она пришла в восторг:
— Чудесно! Теперь нам не придется наматывать одеяла на пояс. Знаешь, тут по ночам холодно.
— А дождь бывает?
— В это время года — нет. Так что нам главным образом нужны зажигалки, еда и вода. И по хорошему ножу для каждого. Карту нашел?
Джекко показал карту:
— Ты можешь идти пешком? В смысле долго, если придется? У тебя есть обувь?
— Могу. Я много хожу пешком. Особенно с тех пор, как Ферросиль украл мой велосипед.
Джекко насмешил ее тон. Фанатизм, с которым она обустраивала свое маленькое жилище!
— Мужчины возводят монументы, женщины вьют гнезда, — процитировал он откуда-то.
— Не знаю, какой монумент возвел Ферросиль из моего велосипеда, — огрызнулась она.
— Ты дикарка, — сказал Джекко, ощущая странную боль, которая вырвалась наружу смешком.
— Человечеству не помешает немного дикости. Давай поедим и ляжем, чтобы завтра выйти пораньше.
За ужином на закатной веранде они почти не разговаривали. Джекко сонно наблюдал, как белые летучие мыши чертят над головой замысловатые узоры. Посмотрев на Персик, он поймал ее взгляд, но она тут же опустила глаза. Ему подумалось, что они будут есть тут вместе сотни, тысячи раз, может быть, всю его жизнь. А рядом будет бегать ребенок… дети. Он никогда не видел маленьких людей младше себя и не мог их вообразить, так что принялся вновь следить за летучими мышами.
В тот вечер Персик проводила его до гамака и, покуда Джекко укладывался, стояла рядом, робкая, но упорная. Затем он почувствовал, как ее руки скользят по его телу, к паху. Сперва ему представилось, что это какой-то медицинский осмотр, потом он сообразил, чего она хочет сделать. Кровь застучала в висках.
— Можно я лягу с тобой? Гамак прочный.
— Да, — хрипло проговорил Джекко и потянулся к ней.
Однако устроившись рядом с ним, Персик заметила деловито:
— Первым делом мне надо будет сплести новый гамак. Детский’.
У него пропало все настроение.
— Слушай. Извини, но я передумал. Иди к себе, нам обоим надо выспаться.
— Ладно.
Она вылезла из гамака.
Со странной смесью огорчения и злорадства Джекко слушал, как удаляются ее легкие шаги. В ту ночь ему снились странные чувственные крещендо, набрякшие земля и воздух, и улыбающаяся девушка ждала его на бледно-зеленой воде, покуда тонкие черные птицы восхода подкрадывались к горизонту.
На следующее утро они поели при свечах и вышли, когда серое небо на востоке только начинало розоветь. Древняя коралловая дорога была белая и ровная, шагалось по ней хорошо.
Персик шла рядом с Джекко, рюкзак аккуратно сидел у нее за спиной. Лунопсы с серьезным видом трусили следом.
Джекко засмотрелся на местность, проступавшую в предрассветных лучах. Справа уходили вверх лесистые холмы, слева внизу поблескивало море. Когда над горизонтом показался краешек солнца, Джекко чуть не вскрикнул: пальмы за дорогой вспыхнули, как золотые факелы, очертания каждого листа и камня сделались четкими и сияющими. Мгновение Джекко гадал, не принял ли он какой-нибудь галлюциноген.