Счастье любой ценой
Шрифт:
Я буду рад оказаться с Яниной в одной постели, не важно, по какой причине. Она мне безумно нравится. Даже такая, похудевшая и жутко бледная, с серыми тенями под глазами.
— Ты не обязан соглашаться. С моей стороны низко просить о подобном.
Я прочистил горло.
— У тебя был выкидыш.
— Да. Врачи сказали, что всё вышло и нет осложнений. У меня цикл прежний. Как будто ничего и не случилось. И сейчас…
— Подходящий момент? — спросил я.
— Да.
Янина, смущаясь, отвернула лицо в сторону
— Янина… — позвал я её.
Она медленно повернулась ко мне.
— Ты же понимаешь, что не всегда получается с первого раза. Тем более, после выкидыша.
— Понимаю. Просто я в отчаянии. Либо да, либо нет. Я не… Я не хочу много. Просто…
— Просто переспать с тобой? Один раз?
Янина молча кивнула, смахнув слезинки с щеки. Я рассмеялся.
Янина дёрнулась, как от удара. Чёрт! Сейчас подумает, что я смеялся над ней.
Я торопливо придвинулся, сжав её руку.
— Я смеялся не над тобой. Над собой. Канун Рождества. Все ждут чуда. И я в том числе. Не отдавая себе отчёта в этом, жду. Оно случилось. Ты — моё чудо. Эта возможность… Я не стану врать. Я очень рад. Ты же знаешь, как я отношусь к тебе.
— Знаю, — кивнула Янина. — Поэтому заранее прошу прощения, что так цинично хочу использовать тебя.
Я едва не ляпнул, как сильно я не против, чтобы она цинично использовала меня каждый грёбаный день, но раздался телефонный звонок. Позвонила мама. Я ответил.
— Frohe Weinachten! — поприветствовала меня мама по-немецки.
— Frohe Weinachten! — ответил ей я.
— Вова, у тебя так тихо, — сразу сказала мама. — Ты не в аэропорту?
— Нет, мама. Я не смогу прилететь сегодня. Извините.
— Что? — мама была потрясена. — Но Рождество! Мы всегда собираемся на Рождество!
Да, мама, мы всегда собирались на Рождество у вас. В прошлом году у мамы с папой в гостях был и брат со своей женой. Но в этот раз не будет никого.
— Извини, мама. Но у меня возникли срочные дела.
— И их никак нельзя отложить? — мама была расстроена и не скрывала своего разочарования.
— Никак. Только я могу с этим справиться. Папа дома?
— Папа будет огорчён.
— Я поздравлю вас позднее, хорошо? И постараюсь прилететь на Православное Рождество.
Мама что-то неразборчиво пробормотала в ответ и отключилась. Я перевёл взгляд на Янину.
— Согрелась? — спросил я.
— Да, спасибо.
— Хорошо.
Я встал, заложив руки за голову. Это всё так неожиданно и волнующе. Я так голоден по ней, что готов брать Янину прямо сейчас, здесь, не сходя с этого места.
Но она бледная и дрожащая, как огонёк свечи на сквозняке.
Я протянул Янине руку.
— Хочешь, я сварю нам глинтвейн?
Глава 25. Янина
— Хочу, — кивнула я, понимая, что Владимир медлит только из-за меня.
Голодный
Я чувствую, как по коже ползут мурашки. Потому что знаю, как неистов Владимир в постели.
Но мне не хватает смелости, чтобы перешагнуть через себя.
Я цепляюсь за руку Владимира и его предложение с глинтвейном. Надеюсь, мне удастся немного расслабиться и не думать о том, что я предаю светлую память погибшего мужа.
— Посмотрим, что у нас есть, а чего у нас нет? — Владимир потянул меня на кухню за собой, остановившись у холодильника.
— Владимир, если тебе сложно, то я просто выпью вина или…
— Янина-а-а… Давай не будем, а? Пожалуйста?
Он толкнул меня к подоконнику и одним махом усадил на него. Наши лица оказались на одном уровне. Он положил одну руку мне на талию, а вторую руку запустил в волосы.
— Проведём этот вечер, не думая ни о чём? Мы просто вместе. Ты и я. Без имён и прошлого. Есть только сейчас. Прошу. Просто попытайся в это поверить.
— Мне будет сложно, — честно сказала я, тем не менее понимая, что близость Владимира меня волнует.
— Можешь называть меня ласковым прозвищем, как ты называла своего мужа, если тебе так будет легче.
Владимир грустно усмехнулся. По выражению его глаз я поняла, что эти слова дались ему нелегко. Не только я потеряла, но и он. Своего брата-близнеца.
Владимир трепетно относится ко мне и терпит мои капризы, перепады настроения, хотя ему тоже несладко.
— Нет, — покачала я головой. — Не хочу обманывать и обманываться. Просто потом я предпочту не поднимать эту тему, хорошо?
— Как скажешь, — прошептал Владимир, приближаясь, и выдохнул в самые губы: — Но этот вечер — мой. И ты — моя. Не сопротивляешься и не перечишь мне.
— Хорошо, — сказала я едва слышно и больше ничего не успела, потому что Владимир прижался к моим губам.
Я судорожно вздохнула, ожидая, что поцелуй будет неистовым, жадным. Но вместо этого мужчина на мгновение прижался губами, отодвинулся, переводя дыхание. Он тяжело дышал, ему было нелегко удержаться.
Вместо того, чтобы жадно и грубо устанавливать права, Владимир прикасался к моим губам всего на несколько секунд.
Только хватка пальцев на талии усиливалась. Пальцы второй руки сильно сжимали пряди моих волос.
Это единственное, что показывало, насколько Владимиру приходится нелегко держать себя под контролем.
Я сидела, словно каменное изваяние, понимая, что нужно сделать хоть что-то, но пока не могла пошевелить и пальцем, просто принимая ласковые поцелуи.
— Не ответишь, да? — с надломом в голосе произнёс Владимир, перемещаясь губами к уху.
Он захватил губами мочку, подразнив её кончиком языка, и прикоснулся к нежной коже шеи. Его поцелуи отозвались внутри странным трепетом.