Счастье мертвой королевы
Шрифт:
– Я тебе звоню, звоню, – Галанова осматривалась, – а ты не отвечаешь. Твои сказали, что ты на месте.
– Работаю, – Рита показала на пустой стол, – некогда, извини.
– А, – Галанова подошла окну и приоткрыла жалюзи. Полоска света упала на шкаф, точно на неплотно закрытую дверцу, откуда торчал угол сумки. Рита старалась смотреть в другую строну. Галанова повернулась и сделала страшные глаза.
– Ритка, я тебе ничего не говорила, – зашептала она, – Милютин на тебя докладную написал. Он вчера форму четырнадцать до вечера ждал, а ты его кинула. Докладная у председателя правления уже, правда,
Папки в шкафу зашуршали, зашелестели и ринулись на выход, толкая сумку перед собой. Положение спасла ножка стула, та удачно держала дверцу, и сумка вывалилась только на половину, ну или чуть меньше. Рита с трудом оторвала от нее взгляд и посмотрела на Галанову, потом на темный монитор, потом вспомнила, какое сегодня число. Точно, форма четырнадцать была вчера, ее не сдали, и Милютин в своей манере заложил всех с потрохами.
– Да там движения почти не было, – Рита выдала первое, что пришло на ум, точно Галанова могла помочь. Та возвела глаза к потолку и шумно выдохнула.
– Ты мне только не говори это, ладно? Докладная пока в канцелярии на регистрации, если ей дадут ход, то это депремирование сто процентов. Вам кварталку не дадут, ты понимаешь?
В ящике стола лежали полмиллиона евро, еще три или четыре раза по столько же прятались в рваной черной сумке, что вот-вот кажется на полу. Рита помотала головой, сжала кулаки. Галанова сделала скорбное лицо.
– Ритка, я все понимаю, что работать у тебя некому. Но Шумилина теперь всех кандидатов лично смотрит, а безопасники максимальный срок берут на проверку, то есть месяц. И сейчас не ищут никого пока.
– Почему?
Галанова прикусила язык, Рита в упор посмотрела на нее. Заявку на нового сотрудника она отправила в кадры больше недели назад, и оттуда не было ни ответ ни привета, точно в городе перевелись все экономисты. Галанова поняла, что сболтнула лишнего, и принялась протискиваться к двери. Рита загородила ей дорогу.
– Я ничего не знаю, – выставила руки перед собой Галанова, – это еще неточно…
– Я никому не скажу, – тихо сказала Рита, прислушиваясь к тишине за дверью. Ясное дело, что двое, как минимум, там давно греют уши, а, может, и втроем, чтобы ничего не упустить. Рита мигом оказалась у двери и оттеснила Галанову к окну. Та села на подоконник и прикрыла рот ладонью:
– Учредители проводят высокорисковую политику по размещению привлеченных средств и не сформировали резервы в достаточном объеме, поэтому у нас будет внеплановая проверка Центробанка, – громко прошептала Галанова, – а также есть подозрение на дробление вкладов и «тетрадку». Если подтвердится, то могут лицензию отобрать. Поэтому подбор пока приостановили. Я тебе ничего не говорила! – повторила Галанова и бочком направилась к выходу. Задела стул, тот отъехал вперед, сумка вывалилась в ворохе папок, Галанова мило улыбнулась и выскочила за дверь. Ирка отпрянула в последний момент, Юлька как сидела, вытянув шею, так и замерла. Галанова рысцой пробежала мимо и пропала в предбаннике.
– Мне домой надо! – Анька точно с потолка свалилась, – у меня дети голодают, бабка с ума сошла! Мои детки…
– Форма четырнадцать, – тихо сказала Рита, – срок был вчера. Кто отправил ее Милютину?
Ирка
– У меня все готово, – она показала Рите голубую папку, – аналитика и сводки за период нарастающим итогом. Никто не запросил, я думала…
– Что ты думала? – рявкнула не нее Рита, – думала, что я за вас все сделаю? Нафиг вы мне тут нужны, если я все делаю за вас?
– Я пойду? – Анька топталась у стеночки, – детям покушать надо.
– Вали! – крикнула ей Рита, – вали и можешь больше не приходить!
– Не имеешь права! – окрысилась Анька, – у меня деточки несовершеннолетние, меня нельзя увольнять!
– Сама уволишься, – Рита сдерживалась из последних сил, – Милютин на нас докладную накатал, это депримирование. Кварталка накрылась, работайте за зарплату. На детское питание тебе хватит.
Анька столбом торчала у двери, мешая ее закрыть, Ирка неторопливо повернулась к Рите. Юлька вскочила и крутила головой, только что не подпрыгивала на месте.
– Эту форму Марианка всегда делала, – выдала она, наконец, – нас не спрашивала, мы ей только первичку обрабатывали.
– И что? – оборвала ее Рита, – что теперь? Зовем Марианку назад? Хочешь премию – работай, я за вас вкалывать не собираюсь. И ты вали на все четыре стороны, – она показала Аньке на дверь, – я у тебя и эти часы из зарплаты вычту, если больничный не принесешь.
И таким наслаждением грохнула дверью, что пыль с потолка посыпалась. Закрылась на задвижку и бросилась к сумке, бросила ее на стол прислушалась.
– Чего это с ней? – негромко удивлялась Юлька, – она же сама всегда отчеты делала.
– Критические дни, наверное, – предположила Ирка, – или с Черниковым поругалась. Кстати, я его сегодня еще не видела. И вещи она утром притащила, разбежались, наверное.
– А что, она уже к нему переехала? Когда? – живо заинтересовалась Юлька, как обычно, пропустив все важное и интересное.
– А как же премия? – заглушило ее Анькино мычание, – мне деньги на детей нужны. Мне нужна премия!
– Нужна – так работай, – оборвала ее Юлька, – давайте сделаем хоть черновик, потом Ритка уточненку Милютину скинет.
– Я не умею, – страдала Анька, – у меня там детки одни, кушать хотят! Вы просто не понимаете, я же мать, я должна быть с ними!
– А как же ты для Соловьевой тогда все прекрасно сделала? – язвительно уточнила Ирка. – Давай, мать-кукушка, напряги мозги ради премии.
Они еще дальше переругивались, потом все стихло. Рита вывалила наличку на стол, отключила все телефоны и принялась заново пересчитывать деньги. Через час вместе с теми, что лежали в ящике стола получилось больше шести c половиной миллионов евро в валюте и рублях по курсу. И девать их было совершенно некуда, пришлось снова заталкивать в рваную сумку, а ее опять же в шкаф, уже освобожденный от папок. Рита замаскировала ими сумку, и дверца теперь прекрасно закрывалась. Рита подняла жалюзи, открыла окно и вдохнула сырой теплый воздух. Пахло листьями и туманом, клен уже немного пожелтел, но все еще держался молодцом, за ветками торчали рога химеры, и будто шевелились вместе с листьями. В дверь снова постучали, потом раздался Иркин голос: