Шрифт:
Такую прорву денег она раньше видела только в кино, в основном, в боевиках, когда купюры под звуки выстрелов разлетаются по экрану и следом непременно льется кровь. Далее вариантов было раз-два и обчелся: либо деньги переходили в лапы лихих парней или отвязной красотки, либо прежний хозяин, отбив добычу, шустро скрывался от конкурентов и правосудия. А сейчас нереальность происходящего не отпускала: ну не могло такое количество денег просто так лежать на столе, на подоконнике рядом и в сумке, набитой до отказа, так, что «молния» трещала, отказывалась закрываться.
– Да чтоб тебя, – Черников запихнул в сумку еще две пачки в банковской упаковке,
– Сколько здесь? – Рита воровато оглянулась, прижимая деньги к животу. Никого, слава тебе, в ранний час посетителей в кафе кроме них только высокая скуластая старуха, да и та сидит к ним в пол-оборота и, кажется, спит над своим омлетом.
– Дохрена, – Черников подставил сумку и вдвоем они кое-как запихали евро и рубли в сумку, Черников сжал ее с двух сторон, Рита с трудом застегнула «молнию». Из-под черной тонкой ткани моментально проступили очертания пачек, сумка казалась набитой небольшими, но увесистыми такими кирпичами. Рита поставила ее на стол перед собой, потом на пол, потом себе на колени, обхватила обеими руками и посмотрела на Черникова. Тот глядел то в окно, где около колонки тормозила здоровенная фура, то на старуху, что вяло ковыряла завтрак одноразовой вилкой. С кухни пришла сонная полная девушка, в небольшом зале приятно запахло кофе. Черников привстал, Рита намотала ручки сумки на ладони.
– Общак всегда такой большой?
Голос все еще дрожал, как и коленки, чего уж там скрывать, ладони взмокли, зубы постукивали легонько.
– А я почем знаю? – выдохнул Черников, – я не специалист. Поехали отсюда.
Он прихватил пустые бумажные стаканчики из-под кофе и швырнул их в мусорку у входа. На негнущихся ногах Рита пошла следом, сумка тянула вниз, точно камень на шее утопленника. Рита тащила ее из последних сил, Черников придержал дверь, пропустил ее вперед, но на парковке оказался первым. Там тощий кривой на один бок водитель фуры матом орал в телефон, глянул мельком в сторону парочки и отвернулся. По федеральной трассе пылили машины, поток густел на глазах: до Москвы отсюда было езды всего-то час, транспорт начинал притормаживать – где-то впереди образовалась пробка. «Ровер» промок от утренней росы, длинная вмятина на правом переднем крыле неприятно блестела. Черников задумчиво потрогал ее края и открыл машину. Рита забралась на заднее сиденье и только тут заметила, что ладони все в красных глубоких полосах: ручки сумки врезались в них чуть ли не до крови. Сбоку у окна лежал темно-серый портфель для ноутбука, весь в маленьких отпечатках щенячьих лап. Черников перехватил взгляд Риты и переставил его окна на сиденье рядом с собой.
– Это я заберу. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
Рита покивала, не отрывая взгляд от спинки сиденья перед собой. Ткань вдруг зашевелилась, поползла в разные стороны, распадаясь на волокна, в машину через приоткрытое окно вполз утренний туман, до того густой, что дышать стало нечем.
– Рита! – раздалось у нее над головой, – Рита, ты меня слышишь?
Вот если бы гром над головой грянул, было бы примерно так, или даже чуть тише. Рита отшатнулась, вжала голову в плечи, но тут же выпрямилась, будто вынырнула из-под воды. Черников смотрел в упор, где-то звонил-заливался его телефон, но очень тихо и очень далеко.
– Слышу. – Она разжала побелевшие от натуги пальцы, села ровно, но сумку так и держала на коленях. Черников усмехнулся еле заметно и завел машину.
– Что насчет «Шереметьево»?
– Нет. – Рита отвернулась к окну. Внедорожник встал у выезда на трассу, поворотник щелкал точно часовой механизм отсчитывал мгновения до взрыва.
– Зря, – Черников ловко вписался перед носом фургона, получил в спину вопли и недовольные гудки и перестроился в левый ряд. Но почти сразу сбросил скорость, а потом вообще остановился, вернее, полз в потоке, зажатый со всех сторон фурами и бесконечным отбойником.
– Вот зараза, вляпались-таки.
Поток встал, пришлось поднять стекла, фуры нещадно дымили и в салон заносило вонь сгоревшей солярки. Ладони еще чуть покалывало, но полосы уже побледнели, Рита снова намотала ручки сумки на пальцы и запрокинула голову на подголовник. Час назад, или около того, они отвезли щенка в приют для собак. Там малышу сразу дали имя Тимка и оставили у себя вместе с коробкой лекарств и предписаниями ветеринара, молодого серьезного парня. Он сходу принял легенду, что щенка сбила машина и его подобрали на дороге, других вопросов не задавал, наличку не пересчитывал, а скинул в ящик стола. И сказал на прощание, что пес полностью никогда не восстановится, но жить точно будет. Потом они оказались в придорожном кафе, прихватили деньги с собой, у сумки оторвался боковой карман и все деньги чудом не оказалась на не очень чистом полу. Спрашивается, почему они не могли выпить кофе в машине и тут же пересчитать наличность? Да вот черт его знает, спросите что-нибудь полегче….
– Что за дела у тебя с Гончаровым, за что ты ему платишь?
Черников бросил руль и повернулся. Рита оказалась точно к стенке прижата, снова вцепилась в сумку. Красная «мазда» справа за окном дернулась, было, но тут же встала, Черников не шелохнулся. Рита посмотрела в другое окно, потом на потолок, потом на свои пыльные туфли, собралась с духом и рассказала Черникову все. Тот смотрел куда-то вбок, точно сквозь стену, потер подбородок и схватился за руль: машины дружно тронулись, «мазда» пропала из виду, вместо нее обзор загородила бесконечно длинная фура с черной непонятной надписью во весь борт.
– Нормально, – Черников поднял стекло, потом снова опустил его, потом принялся щелкать зажигалкой. Поток снова притормозил, впереди маячила все та же «мазда», фура чуть отстала, слева пошло заграждение из толстых стальных тросов, вместо разметки делившее дорогу надвое.
– Кто назначил встречу?
– Он.
– А место?
– Я сама выбрала.
Черников глянул на нее в зеркало заднего вида, Рита кивнула и разжала онемевшие пальцы. Сумка с деньгами сделалась вовсе уж неподъемной, лежала на коленях точно гранитная плита. «Покойники тоже, говорят, тяжелые» – вспомнилось вдруг некстати. Рита уставилась в потолок и закрыла глаза.
– Нормально, – повторил Черников и остановил машину. – Бордель, значит. Охренеть.
– Не бордель, а салон красоты, просто есть возможность интима с мастерами, как в Голландии, но это по желанию.
– В Голландии? – Черников малость растерялся, машины снова тронулись с места, вперед вылезла «газель», фура дымила справа, черные немецкие буквы на ее бортах неприятно мелькали перед глазами. – Только не говори, что ты еще и дурью торгуешь!
– Нет, нет, – Рита точно оправдывалась, – только интим по желанию, без наркотиков, даже легких.