Счастье мимолетно
Шрифт:
Фридрих поднялся с дивана вслед за ней. На лице его впервые появилось растерянное выражение. Он спрятал руки в карманы и мрачно уставился в пол.
— Возможно, до этого не дойдет, — наконец промолвил он. — Лиза, я не понимаю, к чему ты клонишь.
Лиза постаралась представить себя на его месте. Ей вдруг стало жаль его.
— Я клоню к тому, что этот человек спас мне жизнь, — мягко проговорила она. — А теперь может лишиться собственной.
— Понимаю. И что же ты намерена делать?
Лиза подняла на него
— Я должна поехать к нему, — произнесла она, и собственный голос показался ей чужим.
5
— Вы родственница, фрейлейн Хенни? — Медсестра узнала Лизу еще до того, как та успела представиться, и теперь поглядывала на нее с плохо скрываемым любопытством.
— Я его знакомая, — ответила Лиза. — У Максима нет здесь родственников.
Сестра насторожилась.
— Понимаете, обычно мы пускаем только родственников.
— Прошу вас!.. Вечером, перед аварией, мы были с ним вместе.
— О, понимаю. — Было видно, что она все еще пребывает в нерешительности. — Полагаю, раз вы его подружка…
Лиза сжала губы, приказав себе не возражать. Если это единственный шанс попасть к нему, она не станет спорить.
— Сейчас спрошу, — сказала сестра. — Подождите здесь.
Спрошу? У кого? Разве он в сознании? Лиза терпеливо ждала, сцепив руки. Сестра появилась через несколько минут.
— Я провожу вас в отделение интенсивной терапии, — сказала она.
— Я вам так благодарна! — От чувства облегчения у Лизы чуть не подкосились ноги.
В большой палате находились несколько пациентов. Свет был неярким. Мерцали экраны медицинских приборов. У постели одного из пациентов стояли две сестры в халатах.
Максим лежал на высокой кровати. К носу и рукам были подведены трубочки, от пластиковых заплаток на обнаженной груди отходили проводки. Лиза заметила сильный порез над бровью, ссадину на щеке и множественные ушибы на плечах и груди. Ниже пояса он был накрыт полотенцем. На левой щиколотке была повязка, и обе ступни, под которые подложили подушки, забинтованы.
— С ногами все будет в порядке, — сказала одна из медсестер, проследив за встревоженным взглядом Лизы. — Немного беспокоят ладони. — Руки Максима в повязках также были приподняты. — Обморожения очень серьезны.
— У него не было перчаток?
— Они промокли, и это лишь усугубило положение. — Сестра пододвинула для Лизы стул.
— Он так и не приходил в сознание?
— Пока нет.
Лиза опустилась на стул и осторожно дотронулась до руки Максима. Рука была теплой, и это вселяло надежду. Она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Он казался таким беззащитным! К горлу у нее подступил комок.
— Попробуйте поговорить с ним, — посоветовала сестра, которая регулировала капельницу. — Иногда это помогает. — Ободряюще улыбнувшись Лизе, она направилась к выходу.
— Максим, — прошептала Лиза, склонившись к его уху. — Максим, пожалуйста, проснись. — Она погладила его руку, надеясь получить хоть какое-то подтверждение, что он слышит ее. — С твоими ногами теперь все будет в порядке, — вполголоса произнесла она.
Насколько серьезна у него травма головы? В новостях сказали, что это сотрясение. Но если он все еще без сознания…
Лиза растерянно огляделась. Сестра, которая говорила с ней, ушла. Остальные были заняты.
— Ты должен поправиться. Умоляю, Максим, не оставляй меня, — твердила она. — Не оставляй меня! — Его снова хотят отнять у нее. Стиснув зубы, она положила ладонь ему на грудь, между пластиковыми заплатками. — Я наконец нашла тебя, — бормотала она. — Ты не можешь сейчас умереть! Ты слышишь меня, Максим? Я не дам тебе умереть.
Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Лиза смахнула с лица соленые слезы. Слезами ему не поможешь!
— Ты же хотел вернуться в пещеры, ведь правда? — сказала она, стараясь унять дрожь в голосе. — И ты вернешься, я знаю. Я знаю, как ты это любишь.
Она все говорила и говорила: о местах, где он бывал, об экспедициях, об ужине в отеле. Говорила без умолку, словно обращалась к самой себе.
— Все правильно. — Голос медсестры заставил ее вздрогнуть. — Хотите кофе?
— Спасибо. Если можно, черный, без сахара.
Сестра кивнула, проверила капельницу и снова ушла. Вернулась она не одна. Рядом шла невысокая худенькая женщина с бледным от волнения лицом. Она была в брюках, свитере и теплой куртке. В каштановых волосах, стянутых сзади, мелькали серебристые пряди. Это была вдова Жана Мореля.
— Вы, наверное, знаете друг друга, — сказала медсестра, протягивая Лизе пластмассовый стаканчик с кофе. Затем она извинилась и поспешила к другим.
— Я — Клара Морель, — представилась женщина, протягивая Лизе руку, но глядя на Фоллена. В глазах ее было столько боли, что Лиза вздрогнула.
— Я знаю, — сказала она, пожимая Кларе руку. — Меня зовут…
— Лиза Хенни. — Клара улыбнулась. — Я вас узнала. Вы манекенщица. Но я не знала, что вы с Максом друзья.
— Мы… Я была в Гриндельвальде. Мы вместе катались на лыжах, а перед самой аварией ужинали в отеле.
— Понимаю. — Клара с нескрываемым любопытством окинула ее взглядом. Затем повернулась к Максиму и похлопала его по ноге повыше колена.
Было в этом жесте что-то глубоко интимное, и сердце Лизы защемило от ревности. Она понимала, что не имеет права на ревность, не имеет права вообще находиться здесь, хотя в глубине души у нее жила непостижимая убежденность, что именно здесь ее место и что она нужна ему.