Счастье – не пение жаворонка
Шрифт:
– Плевать я хотел на Рамаеву и на всякие там её университеты! Ты для меня всё! И я клянусь, Амелия, что найду тебя, где бы и с кем бы ты ни была!
– Давай, для начала, присядем, что ли. Мест свободных много.
Он кивнул головой, и они устроились на свободных местах. Рядом друг с другом. Со стороны можно было и на самом деле принять их за влюблённых. Но это было не так. Амелия не питала никаких чувств особых к своему соседу и бывшему школьному товарищу. Никаких!
Но они ещё долго разговаривали друг с другом, иногда кивая головами. Порой
Время расставаний всегда летит стремительно. Так случилось и сейчас. С взлётно-посадочной полосы к аэровокзалу подрулил небольшой самолёт «Байкал». Они заспешили на посадку. Тут, вполне, провожающим можно было подходить прямо к трапу воздушного пассажирского судна.
Максим подал ей чемоданчик. Амелия, в знак благодарности, поцеловала его в щеку и вошла вовнутрь самолёта. Провожающие по просьбе техников отошли от самолёта на почтительное расстояние. Он видел, как из иллюминатора самолёта смотрело на него лицо заплаканной Амелии Древцовой. Девушка махала ему обеими руками.
В удручённом состоянии Баков вышел из здания аэровокзала с большой бутылкой, полторашкой, пива в руках. Он сосал, на морозе, прямо из горлышка этот хмельной напиток и взглядом провожал улетающий в дальнюю даль небольшой, но комфортабельный самолёт «Байкал». Возможно, он сейчас навсегда разлучал его с собственной судьбой и счастьем.
Понимал он, конечно, что никакое спиртное, даже выпитое просто так или для успокоения души, не помогает решать ни сложных, ни простых проблем, тех самых, от которых иные пытаются уйти традиционным способом. Выпил, как говорится, и всё до лампочки. Увы, так не бывает. Да и Максиму никогда не суждено было стать пьяницей или алкоголиком, он не понимал и не принимал вкуса алкоголя. Потому и оставил эту бутылку с пивом на скамейке, наполовину не допитой.
Самолётик был небольшой, но не только снаружи, но и внутри довольно комфортабельный. В его уютном салоне во время полёта большинство пассажиров дремало, относительно удобно расположившись в своих креслах.
Древцову тоже клонило в сон, и она, облокотившись на спинку кресла, тоже решила немного поспать. Но ей не дала этого сделать сидящая радом с ней пассажирка, девушка лет восемнадцати-девятнадцати, полнолицая блондинка. Она бесцеремонно толкнула Амелию кулаком в бок:
– Не спи! Мне же скучно так сидеть. Давай, поболтаем!
– Это твоё дело, – предупредила она соседку. – А если будешь тут своими окороками меня давить и костяшками размахивать, то получишь, конкретно, в лоб. Ты ведь этого хочешь? Я правильно понимаю?
– Классно!
– Что классно?
– В лоб сама можешь получить. Меня прикололо совсем другое. Ты такая, блин, красивая! Просто обалдеть.
– Ну и что? Я особо собой не любуюсь. Ты тоже… ничего. Что-то я тебя в нашем посёлке не видела.
– Я – иркутянка. К родной тётке Валентине в вашу деревню в гости прилетала, для разнообразия. Меня
– Амелия. Я спать буду. Между прочим, Кедровая Высь – не деревня, а посёлок городского типа.
– Да, всё у вас, как в Париже, только дома пониже и асфальт пожиже.
– Не мешай мне своим чумным бормотанием, Люба. Поговори сама с собой, у тебя получится. А мне дай отдохнуть!
– Ты так всю жизнь проспишь, красотка, с чудесным иностранным именем. Надо жить!
– А что я делаю?
– Летишь со мной в одном самолёте. Все дамочки твоего возраста отрываются по полной программе. Не сомневаюсь, что и у тебя точно так же и, может быть, круче. Ты ведь натуральная красотка. У тебя, наверняка, кавалеров, что мух на куске арбуза.
– Ты такая любознательная, как двести старушек из Интернета.
– Всё понятно. Предполагаю, что ты в сексе – полный ноль.
– Считай, Любаша, что это так.
– Ты что обалдела? Да как тебе не стыдно при такой смазливой наружности строить из себя недотрогу? Чушь какая-то!
– Поспешишь – людей насмешишь!
– Значит, считай, Амелия, что лично я рождена смешить этих самых… людей. Лично я от секса получаю удовольствие и мощную эмоциональную разгрузку. Снимаю стресс. Мама мне говорила, когда я ещё в восьмом классе училась, что с этим не надо тянуть, и секс полезен для здоровья.
– Я пока без эротических процедур не чахну от болезней, Люба.
– Ты меня удивляешь, Амелия! Ведь, кроме этого, ещё и немного заработать можно. Не всегда, правда. Я же, например, не проститутка. А подарки дарят, сувениры всякие. Моему постоянному любовнику за пятьдесят лет. Ничего старик, щедрый. Но он уже мне надоел. Моторный старикан, но очень ревнивый. А мне такое его поведение не нравится.
– Мне трудно тебя понять, Люба.
– Ты красивая, а что толку? В тебе нет никакой… романтики. А представь себе, что лежишь с молодым самцом в густой траве, и над вами поют свои приятные песни жаворонки. Класс!
Молодая и очень болтливая, энергичная попутчица, явная прожигательница жизни смолоду, стала рассказывать о том, сколько у неё было сексуальных партнёров и какие они. «Ведь это же интересно!». Все разные.
Она даже ведёт тайный дневник о том, что у неё происходит в этом плане, и для прикола даёт его читать самым близким подругам, иногда и парням. А что особенного? Некоторые из них ещё толком-то в этом плане не… тронулись, в полных непонятках и даже не в теме. Пусть учатся. Это полезно.
Тут же Люба рассказала и о том, как лишилась девственности. Практически, легла по первого попасшего гражданина. Для конспирации. Он старше её был раза в три, но это и неважно. Зато никто о нём и ничего не знает. Да и она сама, вряд ли, когда-нибудь вспомнит это прыщавое лицо и пьяные глаза.
– Люди говорят, – предположила Амелия, – что женщина всегда держит в памяти образ своего первого мужчины. Именно, того, кто лишил её девственности. А здесь-то что тебе помнить, Люба?