Счастье первой тропы
Шрифт:
— Это я своим мыслям.
— Ну что ж! А я не скрываю, что восторженно отношусь к жизни, и убежден, что самые счастливые — восторженные!
«Влюбленные в свое дело», — невольно поддаваясь обаянию Жаркова, хотел уточнить и не решился Григорий.
— Вот теперь я знаю, чему вы улыбаетесь! Впрочем, надо чаще улыбаться. Улыбка и землю может согреть! Тогда легко все, даже самое трудное. Узнаете, какие здесь чудесные люди!
Я уже сейчас вижу, как здесь раскинется первый цех. Воздвигнется! Это же целый заводище! Работы предстоят огромные. Но и цель этого стоит —
Жарков замолчал, увидев мальчишку лет семи, который не спускал с него глаз.
— Ну что, товарищ Николай Колов, — стараясь сохранить серьезность при виде смешных веснушек и сияющих голубых глаз, спросил мальчишку Жарков. — Построим город Шелехов?
— Так он же еще и не поселок. Еще вон палатки стоят.
Жарков снял рукавицы, завязал малышу тесемки ушанки, шутливо провел указательным пальцем у него под носом. Колька шмыгнул и, размахивая руками, побежал к палаткам.
— Любознательный парнишка, способный. А вот отец у него выпивает, — Жарков помолчал. — Вы назначаетесь мастером, будете руководить бригадами землекопов и каменщиков. Легкого не ждите.
Из-под лома отколупывалась горстка льда, ноготок льда, кристаллик. Еще удар, и лом скользнул мимо, едва не задев кургузого, опаленного носка подшитого валенка. Над валенками спортивные шаровары, над ними с обмерзшими краями коричневая старенькая юбка, а поверх — пальто.
Лицо девушки укрыто серой шалью, она рогата, эта шаль, видно, что под ней другая. Лицо перечеркнуто полосой сажи, а из-под сажи алеют выпуклые щеки. Кажется, и брови черны не сами по себе, а наведены сажей. На ресницах кое-где и впрямь хлопья. Губы улыбаются.
Одеты девчата примерно одинаково. У одних в руках ломы, у других лопаты, у третьих кирки.
Глядя на эту бригаду в пятнадцать девчат, Григорий сквозь грязные рукавицы как бы увидел их нежные руки. «Такие руки надо рисовать на картинах, а они ломы, заступы держат! Нет пока и компрессоров! Нет газа, чтобы землю разогреть. Электроэнергия не подведена. Клин-бабы нет, чтобы долбить эту землю не так, как тысячу лет назад. А эти вот девчата работают, и хоть бы что. И кто их гнал сюда? От мамы, от папы? Что здесь нашли? Да и что пока заработают? Но я-то чего разнылся! Сам просился на самый трудный участок».
— Здравствуйте! Вот ваш новый мастер Уралов Григорий Николаевич! — представил Жарков. — С ним будете работать! — пожал руку новому мастеру и ушел.
«Значит, долбить промерзлую, стальную землю под фундамент электролизного цеха. А храбрые девчата! Носа не вешают!»
— Ну что ж, копать будем! — неожиданно хрипло приказал он, тут же соображая, что допускает ошибку: надо бы сперва познакомиться.
Девушки, точно не слыша его, отошли по одной к маленькому костру. Над серым дымом они протягивали окоченевшие
Теряясь, но пытаясь овладеть собой, Григорий распоряжался:
— Расчистим под линию снег, а потом на этом месте через каждые четыре метра будем копать ямки, — и добавил: — девочки.
«А может, зря я их так ласково называю?»
Люда, которую он увидел первой, рассмеялась. С припухлыми, нежно очерченными тубами, стройная даже в телогрейке, она поинтересовалась шутя:
— А сколько, мастер, ямка стоит?
Не уловив ее шутливой интонации, Григорий нахмурился:
— Сделать надо сначала, а потом и спрашивать!
И мгновенно ощутил возникший барьер отчужденности.
Теперь все девушки столпились у костра, о чем-то переговаривались, кидая насмешливые взгляды в сторону Григория. Он полез в карман за чертежом, попытался развернуть его, но озябшие руки не слушались. Подойти бы к костру, попросить бы их помочь развернуть, но что-то мешало.
Расстелив на мерзлой земле чертеж, Григорий взял виток проволоки и принялся размечать ту линию, где должны идти столбы. «Вот это начало! Вот это инженерная деятельность и тонкий психологический подход к подчиненным!»
Разметив, он подошел к девчатам.
— Ну, девочки, вы расчистите снег и начинайте копать! А я пойду в контору и выпишу наряды, — он обернулся к Люде Сенцовой. — Сколько стоит эта ямка, я сейчас не знаю.
Девчата стали расходиться по своим местам.
— Мастер, позаботился бы, чтобы дров привезли и опилок, — сказала Люда Сенцова. — Земля-то как камень.
«Я же новенький, черт вас всех подери! Новенький! Не знаю ничего! Да, скажи вам, оправдайся так! Пустое это — оправдываться! Я вам сейчас что-нибудь хорошее скажу, ну, пошучу». Но он молча поднял воротник и зашагал к конторе.
Вслед за ним в натопленную контору вошел и Жарков.
— Чудный парень Сергей Миронов, — сказал Жарков, — чуть не замерз сегодня перед рассветом. Курьер наш. Кто-то из новеньких его домой притащил. А сейчас уже принес Сергей свою папку с приказами, и такой виноватый вид у него, словно из-за него задерживается подвоз компрессоров... Трудно показалось, а, Уралов? Ты еще не продумал текста заявления об уходе?
Григорий шел к бригаде и прикидывал: «Чтобы в месяц — 700-800 рублей, в день надо выдолбить ямки три».
Он подошел к самому костру и протянул над дымом руки. Время уже к обеду, но расчищена всего лишь узкая тропка. «А работают без отдыха. Себя не щадят. Но выработка... Эх, черт, лучше бы мне лентяи и лодыри попались, тех бы носом ткнул, а здесь?..»
— Идите, будем разбираться! — крикнул он.
Они нехотя оставили лопаты, а Люда Сенцова вызывающе закинула лопату на плечо и подошла последней,
— Вот что, девочки, — неожиданно для себя спросил Григорий. — Кто-нибудь из вас знает, сколько стоит одна ямка?