Счастье по обмену
Шрифт:
— Нет уж, Екатерина, я сам. Давно хочу это сделать. Прямо с первой минуты, как увидел эту вашу входную группу, так и возникло желание. Ни жить не могу, ни спать, ни есть…
Катя покосилась за его спину. Оттуда выбиралась бабка со своими клетями.
— Спасибо миленькие, что приютили, спасибо! Как хорошо, что вы мне помогли, дай вам бог здоровья. А то ведь не везде берут с живностью-то, это я хорошо знаю, на базар все время вожу что-нибудь. Вот, козу осталось продать.
Роман замер, как будто представил наличие козы
— До свидания, — оглянулся он на бабульку.
— И вам всего хорошего, Катенька, и мужу вашему, Роману Игоревичу, здоровья и всех благ! — бабка шустро перетаскала клети на улицу, где ее дожидалась машина.
— Роман Игоревич… извините… — зашептала сконфуженная Катя.
— Да ну, пустое! — рассмеялся Роман. — Мало ли чего бабке привидится. Куры-то у нее не привитые!
Молодые люди рассмеялись.
Спустя какое-то время Роман понял, что устал. Он несколько раз ходил попить воды уже из-под крана (минералка в баллоне закончилась), несколько раз обрызгал из пульверизатора водой обои, чтобы их было легче снять, несколько раз вытряхивал из-за шиворота футболки побелку, и вот теперь обнаружил себя сидящим на полу в полном изнеможении.
Тут же материализовалась услужливая Катя. Она принесла теплый чай с сахаром и лимоном, пакеты для мусора, совок и щетку. Пока Роман приходил в себя после свершенного деяния, радостно осматривал голые стены, она шустро сгребла мусор, шваброй прошлась по полу, оставив мокрые следы, и уже отвечала на телефонный звонок.
Яковенко сразу сориентировался.
Он забрал телефонную трубку у Кати и сказал в нее:
— Извините, но гостиница закрыта на три дня.
Катя не смогла сдержать вздох удивления, разочарования, гнева.
— А как ты хотела, Катерина? На время ремонта гостей не зовут!
Катя только открыла и закрыла рот.
— А Юлия…
— Белохвостиковой я все сам скажу, не переживай. Да и вообще, я думаю, она не только спасибо скажет, но и себя отругает, почему раньше ей в голову не приходило заняться гостиницей напрямую.
— Я думаю, вы несправедливы, — оскорбилась за неведомую Роману Юлию.
— Конечно несправедлив. Ну, а поскольку у нас сейчас нет постояльцев, я предлагаю отпраздновать наше начало огромной работы прямо сейчас в ресторане.
— Я думаю, это не очень хорошая идея, — засмущалась Катя.
— Хорошая- не хорошая, пойдемте.
И Катя согласилась. Но договорилась: только после того, как Роман приведет себя в порядок — потому что, синяк, может быть, и смотрелся на его лице как мужественный аксессуар, строительная пыль и побелка точно не добавляла красоты.
Роман хотел повести Катю в то заведение, где уже был, и откуда был с позором изгнан, даже такси заказал, но девушка решила иначе. Она мягко дала понять, что большие рестораны — это не то, что сейчас нужно. Сейчас им необходимо было побеседовать в уютном заведении за чашкой чая. И Яковенко
Они расположились в кафе буквально через дорогу от многострадальной гостиницы. Солнце палило — перевалило за зенит, а от того на улице, раскаленной, как сковородка, никого не было. Люди прятались по домам и офисам, под спасительными кондиционерами, а по дорожкам добирались до пункта назначения перебежками от тени к тени.
Роману же было свежо. И дело было совсем не в том, что волосы после душа еще не успели высохнуть, и даже не в том, что сели они на самое привлекательное место в кафе — на сквозняке возле большого открытого окна, а в том, как вела себя Катя.
Несмотря на то, что она была значительно мельче, ниже его, (он — то возвышался над ней почти на две головы), смотреть на него она ухитрялась почему-то сверху вниз. Роман поежился как нашкодивший мальчишка, который прячет за пазухой котенка, и протянул Катерине меню.
— Спасибо, я буду ягодный чай, — сказала она подошедшему официанту.
— А я буду кофе. Черный, — дотронулся до синяка, который нещадно чесался.
— Не забудьте положить побольше льда, — крикнула вдогонку официанту девушка.
Роман Игоревич вздохнул. С несвойственной ему робостью он поглядывал на девушку и гадал — почему сейчас ему хочется оправдываться за свой спонтанный поступок.
А еще поймал себя на том, что внимательно смотрит на порхающие то из-под стола, то под стол волнующиеся Катины пальцы. Особенно на тот, на котором порядочные и приличные девушки носят обручальное кольцо. Ободка от него он так и не увидел. Мешало то солнце, бликующее в оконных фрамугах, то прозрачный тюль, который приходилось убирать от резкого порыва ветра, то сама Катя.
Казалось, она специально прячет свои руки. Хотя… зачем ей это было надо? Видимо, всему виной была разгулявшаяся паранойя Романа…
— Роман Игоревич, вы хотели со мной поговорить, — Катя, как всегда, брала быка за рога.
Бык, то есть Яковенко, с удовольствием повиновался.
— Катя, скажите, а вам нравится ваша работа? — решил зайти он издалека.
«Этот вопрос, Роман Игоревич, нужно было задать в самый первый день нашей встречи, а не после того, как вы пьянствовали в одиночестве, увидев, в каких условиях придется работать» — прочитал он в ее глазах, но вслух она сказала совершенно другое:
— В этой гостинице работала моя мама, прежде чем уйти на пенсию, с Белохвостиковыми она работала с самого начала — с того дня, когда они решили открыть ее в нашем городе. И в свое время семья Белохвостиковых очень поддержала нашу маленькую семью. И теперь, после трагедии, когда погибли родители Юли, мне кажется, мой долг поддержать ее.
Роман помолчал. Историю гостиницы с этой стороны он слушал впервые.
«И не мудрено, экий ты балбес», — мысленно стукнул он себя по голове.
— Сколько времени вы уже здесь?