Счастье само не приходит
Шрифт:
— Директором?
— Главным инженером. Насколько мне известно, вакантные должности есть и в Североозерске, и в Плявинясе.
— Просился. Поверьте, мне вовсе не хотелось сюда возвращаться. Но такова воля главка. Надеюсь, мы все же сработаемся.
Григоренко позвонил секретарю:
— Прошу вас, срочно закажите Москву. Соедините меня с Шером или Петровым.
— Скажу вам откровенно, Арнольд Иванович, сработаться мы не сможем! Разные мы с вами люди. И смотрим на все по-разному.
— Одинаково никто не смотрит...
Зазвонил
— Слушаю вас, — раздался в трубке характерный голос начальника карьерного отдела.
— Здравствуйте, Антон Власович! Григоренко беспокоит. Только что прибыл Арнольд Иванович Комашко, на должность главного инженера. Как же это? После всего, что произошло...
— Сергей Сергеевич, приказ о назначении Комашко директором комбината отменен. Куда ж, по-вашему, его девать? На другой комбинат... главным?
— Конечно, на другой. Это было бы правильно.
— На другой комбинат как-то не с руки. У вас он каждый винтик знает. Пускай еще поработает главным. Молодой, успеет побыть директором.
— Но вы же знаете, какая ситуация сложилась тогда: или ему, или мне уходить. Теперь вы опять сводите нас вместе.
— Тогда между вами была женщина, — полушутя, но с нажимом сказал Петров. — Теперь положение в корне изменилось. Надеюсь, прошлые обиды вы оба забудете. Комашко толковый инженер. Сработаетесь. Это мнение не только мое, а главка, Шера...
Григоренко медленно положил трубку. «Наверняка Соловушкин постарался. Давние друзья!..»
Ничего не поделаешь, придется работать вместе. Конечно, было бы хорошо, если б Комашко обуздал свой характер. А если опять начнет палки в колеса вставлять? Ну ладно, время покажет...
— Приказ есть приказ,— сказал Григоренко и встал. — Приступайте к своим обязанностям. Только договоримся сразу: работать по-иному, по-новому.
— Буду работать как полагается. Что будет не так, подскажете. Постараюсь понять.
«Теперь я на рожон не полезу, — думал Комашко. — По правде говоря, Григоренко прав, обоим нам здесь тесновато».
— Большего не требую... Работайте добросовестно... Сегодня отдам приказ.
Григоренко посмотрел, как уверенным шагом, высоко подняв голову, Комашко пошел к двери.
«Молодой, здоровый, а работать привык вполсилы...»
Григоренко стало душно. Он открыл форточку, и в кабинет клубами повалил морозный воздух.
«А может, действительно сработаемся?..»
День угасал.
Прежде чем уехать с комбината, Григоренко решил разобрать почту.
«Подпишу только самые срочные документы», — подумал он.
Утром звонила Оксана и просила повидаться с нею. На работу устроилась. Комнату в общежитии получила. Теперь хочет ехать в Полтаву за дочерью. Сколько еще времени придется ей жить в общежитии? Неделю, месяц?.. Разговор с матерью Григоренко все откладывал и откладывал. Не мог же он, пока мать болеет, говорить с нею об Оксане, о которой та уже наслышалась всяких небылиц. К этому разговору он готовился основательно.
Зазвонил телефон. Григоренко поднял трубку.
— Москва на линии. Говорите.
— Григоренко слушает.
— Говорит Шер. Здравствуйте!..
Начальник глазка Шер, как правило, сам не звонил. Все предприятия не обзвонишь, их у главка около восьмидесяти. Вызывали директоров по телефону больше заместители Шера, начальники отделов, кураторы. Хотя на комбинате установили телетайп, телефонные разговоры почти не сократились. Привычка — великая сила.
— Слушаю вас, — повторил Григоренко.
— У вас прекрасный гранит. Передо мной сейчас лежит облицовочная плита из вашего гранита. То, что надо! Министерству такая плита позарез нужна. Что, если мы запланируем ее выпуск вашему комбинату? Пока плиты, потом лестничные марши, бордюры...
— Это потребует большой подготовки. Необходимы дополнительные средства. Нужно открывать новый карьер, приобретать резальные и шлифовальные машины, подыскивать специалистов... А мы сейчас, как вы знаете, все силы направили на строительство завода вторичного дробления.
— Потому и звоню. Подумайте, прикиньте. И решайте. Министерству очень нужны плиты. Жду вашего звонка через три дня. Как вы решите, так и будет.
Заманчивая идея. Но и ответственность велика. Куда легче решать, если бы главк просто приказал. Тогда можно отказываться, требовать фонды, ассигнования, лимиты, ссылаться на вторичное дробление.
Кто-кто, а Григоренко отчетливо представлял, что значит освоить выпуск полированных плит. Восемьдесят третий карьер в Клесове, принадлежащий другому министерству, больше года их осваивал. Что-то там долго не получалось. Директора и главного инженера даже с работы сняли.
В действующем карьере брать гранит для облицовочных плит нельзя. От мощных взрывов аммонала и тротила он поражен микротрещинами. Необходимо вводить в эксплуатацию новый карьер. Для этого, как он и сказал Шеру, потребуются не только деньги, время, но и новая техника. Попробовать отказаться? Пускай налаживают выпуск плит те комбинаты, где два-три карьера. В Днепровском же комбинате — всего один. Отказаться проще всего. «Как решите, так и будет». Можешь отказаться, директор, — ругать не станут. Но начальник главка, естественно, подумает: по совести, мол, просил тебя, как человека, а ты... Однако суть не в этом. Откажусь я, откажется другой. И дело может затянуться на несколько лет. Нет, так не годится. Пришло время браться за изготовление плит, лестничных маршей... Ведь применение гранита поистине безгранично. Секретарь горкома как-то сказал: «Город на граните стоит, а мы для памятника гранитный постамент не можем сделать». «Да, пока не можем, — подумал тогда Григоренко. — Прежде всего необходим щебень. Реконструкция... Но когда-нибудь и мы будем делать полированные плиты».