Счастье: уроки новой науки, Лэйард Ричард

Счастье: уроки новой науки

на обложку

Лэйард Ричард

Шрифт:

Итак, как обстоят у нас дела?

Глава 3

Становимся ли мы счастливее?

Деньги лучше бедности, пусть только по финансовым причинам.

Вуди Аллен

Некоторые люди всегда считали, что мир катится в пропасть. Но с учетом последних пятидесяти лет мы можем проверить, правы ли они. Они не правы. Но также не правы и безоглядные оптимисты, утверждающие, что жизнь стала прекрасной, как никогда. У кого-то жизнь, возможно, улучшилась, но факты свидетельствуют, что для большинства людей на Западе со времен 1950-х годов счастье не увеличилось [34] .

Но и не уменьшилось; см. приложение 3.1 наВ этой книге я не обсуждаю специфический опыт чернокожих в США, который представляет собой отдельную тему. Чернокожие, конечно, стали счастливее, хотя они по-прежнему не так счастливы, как белые (по данным Общего социологического исследования).

США люди не стали счастливее, хотя уровень жизни вырос более чем вдвое. Не произошло ни роста числа «очень счастливых» людей, ни значительного снижения числа тех, кто «очень несчастен». Приведенный ниже график наглядно показывает ситуацию. Похожая ситуация сложилась и в Великобритании, где уровень счастья замер начиная с 1975 года и (по менее надежным данным) не превысил уровень 1950-х годов [35] . Это происходит, несмотря на значительный рост реальных доходов в каждой точке их распределения. То же самое относится и к Японии [36] .

Источник данных, Институт Гэллапа, дает следующие проценты «очень счастливых» в противоположность «вполне счастливым» или хуже: 1948 г. – 40 %; 1952 г. – 42 %; 1957 г. – 52 %. Эти данные сопоставимы с данными фонда World Values Survey, который дает следующие проценты «очень счастливых» в противоположность «достаточно счастливым» или хуже: 1981 г. – 38 %; 1990 г. – 35 %; 1998 г. – 33 %.

См.: World Database of Happiness на http://worlddatabaseofhappiness.eur.nl/.

Доход и счастье в США

В континентальной Европе, где регулярный сбор данных был начат только в 1975 году, положение чуть более обнадеживающее. Во многих странах есть небольшая тенденция к увеличению счастья, например в Италии, но в Бельгии наблюдается резкое падение. В целом изменения в счастье малы по сравнению с огромным ростом доходов.

Эти данные вызывают удивление, потому что в любом конкретном обществе богатые люди значительно счастливее бедных. Как видно из нижеприведенной таблицы, около 45 % самой богатой четверти американцев очень счастливы по сравнению с 33 % самой бедной четверти. Эти цифры почти не изменились за последние тридцать лет. Значит, у самой богатой четверти американцев уровень жизни увеличился почти вдвое, но счастливее они не стали. Бедные тоже стали богаче, но не счастливее. Похожая ситуация наблюдается и в других странах. Общее неравенство с точки зрения счастья также показательным образом стабильно в большинстве стран.

Счастье в соответствии с уровнем доходов

(% каждой группы респондентов)

Итак, здесь заложен парадокс. Когда люди становятся богаче по сравнению с другими, они делаются счастливее. Но когда богаче становятся целые общества, они не делаются счастливее – по крайней мере, на Западе. Я постараюсь объяснить это в следующей главе.

Проверяя факты

Но сначала проверим факты. Скептики в ответ скажут: «Из-за возросших ожиданий у людей повысился стандарт счастья, который они определяют как „быть очень счастливыми". Так что на самом деле люди стали счастливее, просто не говорят об этом» [37] .

Любопытно, что самооценка здоровья в Соединенных Штатах со временем выросла (General Social Survey), в точности отражая рост объективного абсолютного здоровья.

Конечно, мы бы хотели иметь физические измерения нашей мозговой активности, чтобы обосновать этот аргумент, и в конечном итоге мы скоро их получим [38] . Но у нас уже есть три дополнительных свидетельства, подтверждающих мнение, что счастье на Западе не увеличилось.

Первое мы получим, если понаблюдаем за одними и теми же людьми на протяжении их жизни. Едва ли можно ожидать, что один и тот же человек будет по-другому использовать такие слова, как «очень счастлив», даже если его дети употребляют их в ином значении. А когда мы наблюдаем за одними и теми же людьми в течение всей их жизни, мы видим, что они не становятся счастливее, хотя и делаются богаче [39] .

Достаточно было бы выяснить, как изменилось отношение в выборке между собственной оценкой счастья и данными измерений мозговой активности. Отметим, конечно, что в приведенных нами цифрах не учитываются 0,3 % людей, которые находятся в больницах, где физическая боль и метальные страдания значительно снизились со времен Второй мировой войны.

См.: Easterlin, 2001. У нас в Европе удовлетворенность жизнью и счастье представляют собой две разные тенденции. Неудивительно, что удовлетворенность жизнью, которая является более относительным понятием, выросла меньше, чем счастье; см. приложение 3.1 наИнтересно, что в последние годы в Британии более успешные группы населения чувствуют себя менее удовлетворенными (см.: Clark, 2002a).

Сравнивая

страны

Второе подтверждение дает сопоставление разных стран. Если мы сравним западные промышленно развитые страны, более богатые из них не будут счастливее более бедных. Это подтверждается следующим графиком, который тоже основан на опросах населения в каждой стране. Если мы посмотрим на его правую часть, то поймем, что для стран с доходом более 20 тысяч долларов на душу населения дополнительный доход не связан с приростом счастья [40] .

Точно так же в этих странах дополнительный доход не связан с увеличением продолжительности жизни. Однако в любой отдельно взятой стране продолжительность жизни, подобно счастью, растет вместе с ростом (относительного) дохода (см.: Marmot, 2004).

Доход и счастье. Сравнение стран

В более бедных странах дело обстоит иначе, потому что люди в них близки к крайнему уровню бедности. Таким образом, если мы взглянем на левую сторону нашего графика, мы ясно увидим, что богатые страны обычно счастливее бедных [41] . Аналогично, когда в бедных странах, таких как Индия, Мексика, Филиппины, Бразилия и Северная Корея, начался экономический подъем, по некоторым сведениям, средний уровень счастья в них увеличился [42] . Причина ясна: дополнительный доход по-настоящему ценен, когда позволяет людям выбраться из крайней материальной нищеты.

Если нам кажется, что различие невелико, отметим, что процент несчастных/неудовлетворенных в Индии почти в четыре раза больше, чем в США.

См.: Diener and Oishi, 2000, p. 204.

Это соответствует одному из ключевых убеждений экономистов XIX века: дополнительный доход приносит больше всего счастья, когда вы бедны, а по мере того как вы становитесь богаче, счастье от него уменьшается. Если мы сравним разных людей в каждой стране, мы сможем эмпирически показать, что это так. Как мы и ожидали, самое большое действие на уровень счастья доход оказывает в самых бедных странах, где люди находятся на пороге бедности [43] .

График сообщает нам кое-что интересное не только об экономике, но и о политике. Самое поразительное открытие – несчастье бывших коммунистических стран, в которых людей долгое время угнетали. В момент расцвета коммунистического режима россияне были одними из самых несчастных людей на Земле, как показывают ранние исследования [44] . Но экономический хаос, последовавший за распадом СССР, на какое-то время еще больше ухудшил ситуацию. Все бывшие коммунистические страны несчастнее, чем Алжир, а апогея страдания достигли в бывшем Советском Союзе.

См.: Helliwell, 2003a, table 6. Однако на эти результаты сильно повлияли страны Восточной Европы и бывшие советские республики, в которых корреляция между доходом и счастьем особенно высока. Объяснение того, как можно сравнивать изменения в уровне счастья, которые имеют место в разных точках шкалы доходов, см. в:annex 4.3.

Данные по одной из областей СССР в 1981 г. см. в: Inglehart and Klingemann, 2000, p. 176. Там также приводятся данные по Венгрии в 1981 г., которые ставят ее на один уровень с Бангладеш.

Конечно, можно задаться вопросом, имеет ли слово «счастливый» (или «удовлетворенный») одно и то же значение в разных языках. Если нет, то сравнение разных стран нам ничего не даст. Но на самом деле эффект все-таки есть. Страны можно оценивать в отдельности по трем разным критериям: насколько они «счастливы», насколько «удовлетворены» и как они могут оценить свою жизнь по шкале, варьирующейся от «наихудшей» до «наилучшей жизни». Расстановка стран по всем трем критериям очень похожа [45] . Это показывает, что слова не создают непреодолимых проблем.

См.: Veenhoven, 2000.

Ко всему прочему, имеются прямые свидетельства того, что слова имеют устойчивое значение в разных языках. Например, группу китайских студентов спросили о счастье, сначала на китайском, потом на английском языке, с промежутком в две недели. И по-китайски, и по-английски студенты сообщали примерно об одинаковой степени счастья, а соответствие ответов друг другу было велико [46] . Из этого следует, что люди, говорящие по-китайски и по-английски, вкладывают сходный смысл в слово «счастье» на обоих языках. Поскольку английский и китайский языки сильно отличаются друг от друга, это звучит убедительно.

См.: Shao 1993. В действительности ответы на двух языках были столь же последовательными, как и ответы, полученные от другой группы китайских студентов, которым те же самые вопросы задавались с перерывом в три недели и оба раза на китайском языке.