Счастье: уроки новой науки
Шрифт:
В Швейцарии большинство жителей говорят на французском, немецком или итальянском. Но все эти группы дают сходные ответы на вопрос о счастье. К тому же швейцарцы во всех трех группах счастливее, чем их соседи, говорящие на тех же самых языках во Франции, Германии или Италии. Следовательно, ответы, как представляется, отражают не язык, а образ жизни.
Никто не утверждает, что цифры на графике дают точное измерение счастья для каждой страны. Тем не менее, как мы увидим в главе 5, в них есть определенный смысл. Если бы его не было, мы бы не смогли объяснить основные различия между странами с использованием небольшого числа объясняющих факторов. Более того, концепция счастья оказывается в одинаковой мере знакомой всем народам, что обеспечивает высокий процент ответов во всех странах. Таким образом, сравниваемые страны подтверждают то, что показывает история, – более высокий доход, более 20 тысяч долларов на душу населения, не является гарантией счастья.
Наиболее вероятно следующее объяснение. После Второй мировой войны увеличившийся национальный доход принес некоторый прирост в счастье, даже в богатых странах [47] .
Депрессия и преступность
Это приводит нас к третьему свидетельству того, что за последние полстолетия счастье не увеличилось, – тенденциям роста депрессии, алкоголизма и преступности. Все эти конкретные проявления отсутствия счастья переживали быстрый рост в послевоенный период. Эта глава должна убедить любого, даже тех, кто неотрывно следил за ростом валового национального продукта (ВНП), что последние пятьдесят лет не были эпохой улучшения качества жизни, как мы того хотели.
47
См., напр.: Di Tella et al. 2003, table 10.
Большинство свидетельств указывает на то, что после окончания Второй мировой войны количество случаев клинической депрессии выросло [48] . Под клинической депрессией я понимаю не приступы печали, которые мы все ощущаем в какой-то момент, а четко описанное психиатрическое состояние, в котором индивиды не могут нормально выполнять свои социальные функции в течение по меньшей мере нескольких недель [49] . Чтобы оценить распространение депрессии, мы обратимся к опросам, проведенным специалистами. К 35 годам примерно 15 % жителей Соединенных Штатов испытывали тяжелую депрессию [50] . У многих она случалась повторно, таким образом, каждый год около 6 % жителей США страдает от тяжелой депрессии.
48
См.: Fombonne, 1995.
49
См. главу 13.
50
См. главу 11, примеч. 39.
Так было не всегда. Одним из свидетельств этого могут служить опросы сегодняшних американцев о тех симптомах, которые они могут припомнить в разные периоды в прошлом. Если взять американцев в возрасте 35 лет, приблизительно 15 % помнят симптомы, которые можно классифицировать как тяжелую депрессию. Но если взять американцев, которым было 35 лет в 1960-е годы, только 2 % смогут вспомнить, что подобные симптомы у них проявлялись в этом возрасте. То есть, если память их не обманывает, в США и в других изучаемых странах произошел резкий рост распространения депрессии [51] , особенно во время «золотого тридцатилетия» экономического роста в период между Второй мировой войной и нефтяным кризисом 1970-х годов.
51
Основным источником для США является исследование «Эпидемиологические зоны» (Epidemiological Catchment Area; ECA) 1982 г., проводившееся среди 18 тысяч взрослых американцев (см.: Fombonne, 1995, p. 555). Из результатов этого исследования явствует, что депрессия, шизофрения и панический синдром выросли почти в равных пропорциях (см.: Ibid, p. 564). Не так давно были получены данные по США и пяти другим странам от Международного консорциума психиатрической эпидемиологи ВОЗ (WHO International Consortium in Psychiatric Epidemiology, 2000, p. 420). Для США также используются данные «Национального исследования сопутствующих заболеваний» за 1992 г.
Однако всегда существует опасность, что некоторые люди могли забыть о депрессии, которой страдали в молодости [52] . И поэтому хорошо, что во многих странах исследования депрессии повторялись через нескольких лет с использованием тех же самых вопросов. Почти все они показывают, что количество случаев депрессии увеличилось [53] . Таким образом, напрашивается вывод, что число их возросло, хотя мы точно не знаем насколько.
Мы не стали бы ожидать, что экономический рост поможет преодолеть депрессию, поскольку, хотя она и не так распространена среди богатых, ее можно встретить на всех уровнях дохода. Беспокоит то, что депрессия усилилась по мере, того как доходы стали расти.
52
См.: Wells and Horwood, 2004.
53
Общий обзор можно найти в: Fombonne, 1995, p. 554–555. Например, в одном районе Швеции, Ландби, тщательное обследование всего населения выявило значительный рост депрессии (большой или средней тяжести) в период 1947–1957 и 1957–1972 гг. (см.: Hagnell et al., 1990, p. 81–82, tabs 48c and 48d). В Великобритании Национальное бюро статистики (ONS, 2001, table 3.3) показало, что число психических заболеваний у мужчин в период с 1993 по 2000 г. увеличилось на 14 %; у женщин изменений не произошло. О долговременных изменениях в Великобритании см.: Ferri et al., 2003, p. 230. Отметим, что данные в этом разделе никак не соотносятся с тем, как врачи ставят диагноз индивидуальным пациентам, хотя, безусловно, в диагностике за это время произошли изменения.
Злоупотребление
54
Подробнее о том, что изложено в этом и следующем абзацах, см.: Silbereisen et al., 1995. В Великобритании в прошлом году 26 % населения стали сильно пить (ONS, 2001, table 2.14). Доля людей, испытывающих «алкогольную зависимость», за последние шесть месяцев составила 8 %, а тех, кто испытывает «наркотическую зависимость», – 4 % (более половины только от марихуаны). Обе эти цифры относятся к 2000 г., и они по крайней мере на 75 % выше, чем семь лет назад (table 3.5). Правительство Великобритании оценивает потери от связанной с алкоголизмом преступности, болезней, прогулов на работе и распада семей приблизительно в 20 миллиардов фунтов в год (Cabinet Office, 2004). Что касается возможных мер борьбы с алкоголизмом, см.: Academy of Medical Sciences, 2004. Соответствующие данные по США можно найти на графике (см.: Ibid., p. 182).
Такой рост потребления спиртного частично является патологическим. В США более четверти молодых белых мужчин признаются, что имели проблемы с алкоголем. Это сопоставимо с 15 % мужчин пожилого возраста (за 65 лет), которые сообщили, что когда-либо испытывали подобные проблемы. То есть, хотя память людей иногда подводит, алкоголизм в США вырос. В Европе свидетельством этого процесса служит число людей, умирающих от цирроза печени; с 1950х годов эта цифра выросла везде, кроме Франции.
Данные по числу самоубийств оказались не столь релевантными в том, что касается уровня счастья, поскольку в типичной стране суицид является причиной примерно только 1 % смертей. Самоубийство отражает крайнюю степень несчастья. Но количество самоубийств на самом деле возросло в большинстве развитых стран, кроме США, Великобритании, Швеции и Швейцарии, а количество юношеских самоубийств выросло почти во всех развитых странах [55] .
55
Diekstra et al., 1995. В том, что касается молодежи, Германия являет собой примечательное исключение – возможно, ее система практического обучения является хорошей профилактикой.
Я не буду ссылаться на рост наркомании, поскольку частично он усилился из-за облегчения доступа в страны, поставляющие наркотики. В любом случае депрессия начала расти задолго до того, как распространились наркотики.
Более показателен уровень преступности. Когда сторонники социальных реформ в 1930-е годы смотрели в будущее, в котором будет полная занятость и процветание, они предполагали, что это принесет большую удовлетворенность и снизит уровень преступности. Никогда еще социальный прогноз не ошибался так сильно. На самом деле в большинстве стран в период с 1950 по 1980 год, по официальным данным, преступность выросла по крайней мере на 300 % [56] . Исключение составляла только Япония, в которой уровень преступности, как ни удивительно, снизился. С 1980 года имели место случаи значительного снижения числа преступлений в США, Австралии и Канаде, а с 1995 года – в Великобритании. Тем не менее преступность по-прежнему остается несколько выше, чем была в 1950-е [57] .
56
Smith, 1995a.
57
Сегодня большая доля преступников употребляет наркотики, а многие преступления вызваны необходимостью за них платить. Это может частично объяснить текущий уровень преступности. Но маловероятно, что преступник, испытывающий наркотическую зависимость, счастлив. Точно так же едва ли счастливы 0,5 % тех, кто пристрастился к азартным играм (Orford et al., 2003).
Невероятный подъем преступности в золотую эру послевоенного экономического прогресса застал почти всех врасплох именно потому, что так велик был контраст с ожиданиями в прошлом. На начале XIX века уровень преступности был высок в растущих промышленных городах Великобритании и Соединенных Штатов – диккенсовский Феджин вовсе не был исключением. Но по мере роста благосостояния укреплялся общественный порядок, и вплоть до Первой мировой войны преступность снижалась [58] . С этого времени на протяжении эпохи Великой депрессии она оставалась стабильной, но в период послевоенного экономического роста взлетела вверх.
58
См.: Wilson and Herrnstein, 1985.
Итак, в развитых странах мы имеем глубокий парадокс: общество, стремящееся к более высокому доходу и получающее его, но ставшее лишь чуточку счастливее, чем раньше. В то же самое время в странах третьего мира, где дополнительный доход действительно приносит дополнительное счастье, уровень дохода по-прежнему низок. При этом в развитых странах за последние пятьдесят лет все большее распространение получили депрессия, алкоголизм и преступность. Что же происходит?