Счастье в награду
Шрифт:
А если террорист вздумает взорвать гранату? Нет, это невозможно! Лукас этого не допустит…
— Ну, Гален, не забудь мне звякнуть. И я мигом буду, здесь. Честное слово. Неужели ты думаешь, что я прозеваю твое интервью с Лукасом Хантером?
Глава 3
— Нет! — Этот вопль ужаса был исторгнут из груди Элизабет Ройс, супруги непризнанного гуру с Уолл-стрит [4] , неожиданно для всех превратившегося в берсерка [5] . — Я не могу с ним говорить! Не могу — и все! Вы что, не понимаете?
4
Уолл-стрит — деловой и финансовый центр Нью-Йорка.
5
Берсерк — древнескандинавский воин, во время боя впадавший в состояние, близкое к бешенству.
Лукас прекрасно все понимал. Конечно, понимал. Но…
— Это будет просто звонок по телефону, миссис Ройс! Больше я вас ни о чем не прошу.
— Да как вы вообще умудрились меня отыскать?
Как? Это действительно было непросто. Элизабет Ройс посчастливилось найти приют под кровом у женщин, объединенных стремлением уберечь своих сестер, своих матерей, своих дочек… и в результате создавших убежище, намного более тайное и безопасное, чем все, чем располагали государственные службы защиты свидетелей. Но Лукасу были известны номера телефонов некоторых из этих женщин, поверивших в искренность мужчины, столь ревниво боровшегося за права униженных и оскорбленных.
— Это было совершенно необходимо. Вы нам нужны. Мы не скажем ему, где вы находитесь. Он никогда об этом не узнает. Мне всего лишь требуется, чтобы вы заверили его по телефону, что позволите повидаться с дочерью.
— Чтобы я позволила ему встретиться с Сарой?! Ни за что на свете! Нет, лейтенант, этому не бывать! Он и так искалечил ее душу, убил в ней желание жить! Она до сих пор не пришла в себя. И всего боится.
— Точно так же, как те восемь маленьких девочек, которые оказались в его власти.
— Это нечестно!
— В подобной ситуации вообще нет места для чести, миссис Ройс.
Лукас вспомнил свои попытки получить ее согласие на беседу с мужем. Мужем, которого она ни разу не назвала по имени, Как будто он был какой-то вещью. Правда, и у самого Лукаса не было желания звать его Энтони. А вот к Элизабет он обращался как к миссис Ройс, нарочно повторяя это напоминание об их единственной в своем роде связи с обезумевшим террористом.
— Вы говорили, что он едва не забил ее до смерти?
— Да. Он чуть не убил мою милую Сару! Лейтенант, ей всего пять лет! Она еще совсем крошка!
— Расскажите, как он обошелся с Сарой.
— Это случилось как раз на Рождество, — с заметным воодушевлением начала Элизабет Ройс. Как только она выложит лейтенанту все подробности, он сразу поймет, что требует от нее невозможного. — Я выскочила ненадолго в магазин. Он сказал, что с удовольствием присмотрит за ребенком. Никаких проблем, правда? А вышло совсем наоборот! Он заявил, будто Сара свалилась с лестницы, будто она споткнулась о теннисную туфлю, которая вывалилась из корзины для грязного белья. Я как раз перед уходом отнесла эту корзину наверх. Сару отвезли и травматологическую больницу. И два дня она пробыла в реанимации — представляете, целых два дня! — прежде чем ее разрешили перевести в шестую городскую больницу. У нее оказались сломаны не только кости, но и душа. Я сперва не могла понять, почему он это сделал. А потом нашла дома, в его кабинете, листы факсов, разрисованные рождественскими елками.
— Их нарисовала Сара.
— Да, Она так хотела украсить дом к Рождеству! И дала ему повод сорваться. Понимаете, он брокер на бирже. Неделя выдалась на редкость неудачной. На азиатских рынках один обвал акций шел за другим. Нашу биржу тоже лихорадило. Ну почему, почему я не подумала о том, что Сару нельзя оставлять с ним одну?! Ведь когда на бирже дела идут неважно, он каждый раз становится сам не свой!
— И способен на жестокость?
— Да. Временами. Но до сих пор это касалось только меня.
— А врачи заподозрили, что это следы побоев?
— Не знаю. Может быть, кто-то и догадался. Но его рассказ о несчастном случае очень убедителен, и он выглядел таким расстроенным…
— Но вы, тем не менее, уверены в ином.
— Да ведь он сам признался, лейтенант! Когда мы остались наедине. Но и после своего откровения он умудрился всю вину свалить на нее и на меня. Поскольку именно я уронила эту теннисную туфлю и именно я приучила ее рисовать свои каракули на всем, что попадало под руку.
— Да, такого ничем не прошибешь. И вы решили его спровадить.
— Я пыталась от него избавиться. Даже добилась постановления окружного суда.
— На которое он не обратил никакого внимания.
— Вот именно! Хуже того — он совсем озверел. Но самое страшное — он не давал проходу Саре! И тогда мы сами скрылись от него, лейтенант. Мы просто растворились в пространстве. И до сих пор я верила, что нас никто не отыщет.
— Вас никто не найдет. Во всяком случае, не он. Я обещаю вам, миссис Ройс, что ему не видать ни вас, ни Сары. Но пусть он хотя бы на время поверит, что такое возможно.
— Вы хотите, чтобы я ему наврала.
— Да. Я вас очень прошу.
— И он убьет меня за то, что я согласилась вам помочь.
— Он проведет за решеткой всю оставшуюся жизнь.
— Деньги открывают любые двери, лейтенант Хантер! И не мне вам это объяснять. А денег у него куры не клюют. В тюрьме ему даже не придется искать настоящих убийц, готовых прикончить кого угодно, если им хорошо заплатят. Я не боюсь смерти. Он и так превратил мою жизнь в ад. Но кому тогда будет нужна моя Сара? Кто будет ее любить, заботиться о ней? Окружной судья? Мэрия? А может, вы сами?
«Нет, только не я! — мысленно содрогнулся Лукас. — Такая любовь не для меня!»
— Пожалуйста, лейтенант, не заставляйте меня это делать!
Лукас недовольно поморщился в ответ на эту мольбу, как будто он имел какую-то власть над этой женщиной, как прежде ее муж, и не стеснялся пользоваться ею.
Как это ни странно, переговоры с нормальными людьми давались ему намного труднее, чем переговоры с психопатами, замыслившими убийство. Наверное, это было связано с тем, что невинные, чистые люди никогда не врут и тем заслуживают особое уважение.