Счастье взаимной любви
Шрифт:
Сами акробаты были одеты на какой-то немецкий манер. Штаны по колено, прочные куртки, крепкие ботинки, рюкзаки и тирольские шляпки с перышком. Просто два гнома из сказок братьев Гримм.
— Да, — ответила Аня с туповатой гордостью. — Конечно. Я сегодня красивая.
В глазах братцев засветилось столь откровенное вожделение, что их спутницы отвернулись с презрительными гримасами на перепудренных лицах, но ни Петерса, ни Томаса это не смутило. Аня попыталась было их различить, но без отметки, которая, естественно, уже смылась, сделать этого не смогла.
— Вы очень красивая!
— У вас режим, — ехидно сказала Аня.
— О, какая мелочь! Всякий режим хорош потому, что его можно нарушать!
— Попробуем? — с вызовом спросила Аня. — Прямо сейчас?
— Но… Здесь нет комфорта! — потерянно оглянулся в поисках удобств один из них, кажется, Петерс.
— Да вон лесочек виднеется! — засмеялась Аня.
— Но у нас сегодня очень важные дела, — откровенно заколебался другой, наверное, Томас, хотя Аня видела, что, нажми она на них понастойчивей да улыбнись с томной придурью в глазах, оба забудут и про дела, и про своих фыркающих в сторонке дам, побегут в лесочек, хоть за реку.
— Да-да! — заторопился и засмущался, но подхватил колебания брата Петерс и, путая от повышенного возбуждения русские и латышские слова, пояснил: — Мы сегодня хотим купить свой хутор…
— Старый латышский крестьянский хутор! — ликуя, добавил Томас. — Где родились наши дедушка и бабушка. Это наш хутор! Колхоз должен отдать!
— Почему? — беспечно спросила Аня, полагая, что колхоз никогда ничего не отдаст.
— В России, под Москвой, такую усадьбу отдали одному старому дворянину! Возвращается справедливость! Мы читали в газете! У нас будет хутор, и мы вас пригласим!
— На хутор бабочек ловить? — засмеялась Аня. — Ладно, покупайте свой хутор, а там посмотрим. Но чтобы там был настоящий комфорт, файн!
— Конечно-конечно! — обрадовались Томас с Петерсом и наконец, опомнившись, заметались между своими дамами и Аней, попросили ее обязательно позвонить завтра. На этом расстались.
Аня без труда нашла остановку местного автобуса, но оказалось, что машина будет лишь минут через сорок, и потому она стала прогуливаться по ухоженной площади, заглядывая в маленькие уютные магазинчики.
Прежде всего она наткнулась на сувенирную лавку, где торговали не столько импортными мелочами, сколько предметами народного творчества, как их называли в газетах. Ане очень понравился комплект из двух кукол — жениха и невесты, они были очень красиво приодеты в свадебные национальные костюмы: невеста — в домотканом платье, с красивой короной на голове и янтарной сактой на груди, а жених — в черном котелке, добротном костюме и постолах. Пара была очень трогательной, и Аня уже потянула деньги из сумочки, но опомнилась, поняла, что если такой подарок вручить Олегу, то это может быть воспринято как намек на определенные обстоятельства и ее, Ани, мечты. Однако удержаться от какой бы то ни было покупки она уже не могла и потому купила мужской несессер с бритвой «Жилетт», которая, как слышала Аня, очень высоко ценится мужчинами. Ведь еще неизвестно, как воспримет Олег купленный ею костюм, подарок был слишком дорог и многозначителен, поэтому Аня составила особый план вручения презента.
Она вернулась на остановку. Подкатил замызганный сельский вездеход, дверца приоткрылась, и круглолицый парень с растрепанной копной соломенных волос весело спросил с сильным акцентом:
— Мейтене, вы не в «Коммунарс»?
«Мейтене» — это девушка, но как он угадал, что ей надо именно в «Коммунарс», оставалось непонятным, и Аня среагировала не сразу.
— Вы студентка? Из техникума? — спросил веселый водитель.
— Да, — сказала Аня, и соломенный шофер тут же открыл боковую дверцу.
— На картошку, да? Я довезу.
Аня отважно села в машину — здесь не город, люди другие, и если они взялись подвезти, то именно это и делают.
— Электротехникум, да? — все так же улыбаясь, без всяких причин поинтересовался водитель.
— Да.
— Второй курс или первый?
— Второй.
— Тогда на хутор Янсона! Но они еще работают! До шести. А потом — ужин.
Аня глянула на часы и подумала, что лучше появиться после ужина, чтобы не вносить лишней сумятицы в жизнь друзей.
Латыш-водитель продолжал говорить о студентах, дескать, работают они с ленцой да прохладцей, толку от них немного, но Аня его не слушала, потому что неожиданно для себя задалась вопросом: а зачем она, собственно говоря, едет?
На день рождения? Допустим. На день рождения являются без приглашения, это везде принято. Но праздник можно было перенести и на более поздний срок, отметить его с большим изяществом, нежели здесь, под сенью деревьев, где нет музыки, обслуги и прочего комфорта, короче, «файна», как сказали бы братья Томас-Петерс. Получалось, что праздник как таковой вовсе даже здесь ни при чем. Что же оставалось? Переспать с любимым в стогу сена? Занятие само по себе достойное, не лишенное поэзии, но, скажем прямо, если это происходит в прохладной и чистой спальне, на кровати, на полу, на ковре, на столе, на подоконнике, на люстре, оно все же удобней и веселей, хотя бы потому, что возможностей для разгула фантазии много больше!
Или же она едет, чтобы только увидеть Олега, потому что жизнь без него невыносима? Да, это существенно, это серьезный повод.
Но потом Аня поняла, что главной была одна-единственная причина — надо было определить характер их отношений, узнать, есть ли они, эти отношения, или нет?
Если между ними возникнет нечто стоящее, неторопливо размышляла Аня, то по боку все связи с Киром и его командой, никаких звонков братьям-акробатам, ну их к бесу вместе с их хутором! И придется идти на качественное изменение жизни, устраиваться на тот же ВЭФ или в галантерейный магазин.
Именно этот вопрос и следовало решить, чтобы знать хотя бы приблизительно, как строить свою жизнь дальше.
— Вам у нас нравится? — услышала она вопрос водителя.
— Где?
— В деревне. Рига — это не Латвия. Настоящий латыш — крестьянин. Наше богатство — луга, корова, свинья, бекон, молоко. А всякая там электроника, радио, хоккей, бобслей — не латышский товар. У нас нет нефти, железа, угля, ничего нет, только глина. Зато хорошие продукты.
— Хорошие, — рассеянно ответила Аня. — Мне у вас нравится.