Счастливое число Кошкиной
Шрифт:
— А у этой? — снова вернулся глазами к девчонке, каким-то образом уже оказавшейся метра на два выше балкона.
— Кошка ему в затылок дышит, — окончательно погрустнел Лука. — Вот и получится, что первое место уже ясно за кем будет.
— М-да… А ты спрашивал у нее или, как обычно, отморозился?
— У Левки поинтересовался.
— Понятно, — кивнул я. — То есть вариант, что эта твоя Кошка его послала, не рассматриваешь?
— Ден, вот давай без этих твоих! — вспылил Лука. — Левка с Кошкой постоянно вместе тренятся. Просто так что ли?
— Ну я хрен знает. Но раз нет, так нет, — оторвавшись от наблюдения за девчонкой, взобравшейся до конца маршрута,
Девчонка, как оказалось, не остановилась, а перелезла со "скалы" на ферму, к которой были закреплены барабаны автоматической страховочной системы, и, выбрав пару метров из своего, со счастливым визгом прыгнула вниз.
— Ребанный йод! — выдохнул я, чувствуя как волосы на загривке встают дыбом и стынет кровь. — Суицидница.
— Кошка? Да не. Она так развлекается, — не моргнув глазом, отмахнулся Лука, будто это шоу для него не впервой.
Пролетев несколько метров в свободном падении, полет хохочущей девчонки замедлился, смягченный щелкающей страховкой и сдобренный матом того самого инструктора-Карлсона. Только мое сердце не спешило возвращаться на свое место, пока я не увидел, что эта суицидница-экстремалка аккуратно приземлилась на ноги, не переломав себе при этом кости. Даже прическа особо не растрепалась.
POV. Геля.
Окрик Барсика не остановил меня, а наоборот, подтолкнул двигаться дальше. Что я и сделала. Подтянула ленту страховки, на этот раз выбрав не два метра, а четыре — автоматика все равно сработает, так зачем мелочиться, — и с визгом прыгнула с фермы, расправляя руки, словно крылья. Меньше секунды полета до мягкого рывка, начала работы автоматической страховки, но и этого времени хватило, чтобы по венам разлилась безумная волна адреналина, разом смывшая и усталость в теле, и намеки Барсика провести вечер где-нибудь вдвоем. Ну как ему втемяшить в голову, что место в сердце у меня уже занято? Даже с учётом того, что Ванлавочка встречался с другой и мне ничего не светило. Максимум, Макс-Клейстер. Только и он что-то не спешил приглашать меня снова, подтверждая свой статус "необыкновенного кобеля". Почему Ляльке с Люлькой и не стала рассказывать ни про его приглашение в ресторан, ни про то, что случилось после.
Приземлившись, я захохотала пуще прежнего — Левка с истерикой в глазах и дрожащими губами подлетел ко мне, ощупывая руки и ноги, будто не доверял страховке. Выдохнул, упираясь ладонями в колени и снова выматерился. Уже не так громко, но достаточно витиевато, чтобы я уже не в первый раз попросила:
— А можно повторить? Я запишу.
Левка уставился на меня, как на форменную идиотку, даже пальцем у виска покрутил, подтверждая мою догадку, но повторять ничего не стал и показал на большой щит, на котором очень крупными буквами были написаны правила пользования скалодромом:
— Иди изучай, Кошка! Пока от зубка отлетать не будет, хрен тебе, а не скалодром! — зло зыркнул из-под бровей и сплюнул себе под ноги, когда я оцепила карабин страховки и пошла не к щиту, а к стойке.
Скинула на нее снятые каску и обвязку, игнорируя сменившийся с требовательного на заискивающий тон окликнувшего меня Левки, и направилась к раздевалке, отсчитывая шаги. На десятом моего запястья коснулись пальцы Барсика, но я не остановилась и сбросила их, взмахнув рукой.
— Гель, — виновато произнес парень, обгоняя меня и преграждая путь. Шагнул в ту же сторону, что и я, не давая пройти, и снова повторил, — Гель, блин! Ну куда ты?
— Приду, когда выучу, — ответила, пытаясь обойти Барсика с другой стороны.
Парень хлопнул ресницами, явно не понимая, что именно меня рассмешило, нервно улыбнулся и спросил:
— А если бы она не сработала?
— Но она же сработала.
— Ну а ты представь, что не сработала.
— Не могу. Сработала же.
— Гель!
— Лева! — передразнила я его набирающий очередную порцию гнева тон.
И снова настрой Барсика прочитать мне нотацию сбился. Взмахнув рукой, Левка заглянул мне в глаза и чуть не шепотом попросил:
— Не делай так больше, Гель.
— Почему? — включила я дурочку. — У вас же есть “Прыжок в пропасть”. Это же тоже самое.
— Черт! Тебя хрен переспоришь, да? Кошка, которая гуляет сама по себе.
Левка посмотрел на мою расползающуюся улыбку и неожиданно улыбнулся сам. Взял меня за руку и, приложив палец к губам, повел к стойке. Перегнулся через нее, что-то ища, и через мгновение распрямился, протягивая мне небольшую красочную листовку:
— Заявишься со мной на парный турнир?
Бегло пробежав по тексту, почему-то застопорилась на повторяющемся слове “любительский” и дальше уже не вникала в смысл и тем более правила турнира. Левка не так давно хвастался, что сдал на разряд по скалолазанию, и, если бы не этот факт, я бы скорее всего согласилась. Но в листовке же писали про любителей. Подняв взгляд на парня и увидев его довольную улыбку, мне почему-то стало противно заявляться с ним в паре. Это же обман чистой воды и никакой интриги. Вообще ни капельки. Поэтому я отложила листовку на стойку и отрицательно помотала головой:
— Нет, Барсик.
— Почему? — удивился он моему отказу.
— А ты подумай, — подождала несколько секунд и вздохнула. — Лева-Лева, ты же сам говорил, что я кошка и гуляю сама по себе.
9. Семейные баталии
POV. Геля
В нашей квартире кухня уже давно перестала быть местом, где за ужином собиралась вся семья. Когда ушел папа, мы с братом постоянно косились на осиротевший пятачок во главе стола и каждый день выкладывали на него салфетку, отказываясь верить в то, что нас теперь трое. Потом, устроившись на свою первую работу, папино место занял Дюшка и мама нашла в этом повод для цепляний, а в Дюшке новую жертву. Ругань, которую раньше выслушивал папа, снова зазвучала во всей своей красе, но обрушилась уже не на мужа, а на сына. Не было ни одного вечера, чтобы мама не срывалась на Дюшку по мелочам. Только он трепел, терпел, терпел и все таки не выдержал, ушел. Кухня осиротела во второй раз, а мы с мамой тогда больше месяца не разговаривали. Вообще. Молча проходили мимо друг друга, молча ужинали и молча расходились по своим комнатам. Да и потом наше общение не вернулось к нормальному. Свелось к каким-то бесцветным фразам вроде “сходи в магазин”, “вынеси мусор”, приберись в комнате”, “учи уроки”. Будто мы никогда и не были родными. После окончания школы я очень хотела поступить в университет, но вместо этого устроилась в “Прованс” посудомойкой, чтобы не просить у мамы деньги и не слушать упреки на каждую такую просьбу. Как сейчас помню свой первый рабочий день и мамин ор вечером, что я, как папа, ни на что не способна. Только я не уволилась, как ей хотелось, а она психанула. Бросила остатки алиментов и стала больше пропадать на работе. Даже на день моего рождения не отпросилась. Зато с утра вошла в комнату, выложила на стол квитанции и прямым текстом "подарила" половину оплаты за коммуналку: