Счастливое детство

Рязанов Василий

Тепло разлилось в Колином организме от таких мыслей. Успокоенный наполовину, он нажал кнопку звонка.

Дверь отворилась. На пороге стояла Ниночка в домашнем атласном халатике.

У Щепкина перехватило дыхание.

– Колясик, где ты был так долго! – артистично воздела она к небу руки. – Про мандаринки не забыл?.. Вчерашние я уже доела.

Коля Щепкин почувствовал, как голова его закружилась. Ноги подкосились, и он упал в обморок, крепко ударившись головой о порог собственной квартиры. Шея неприятно хрустнула, в голове зазвенело…

Весь в холодном поту Коля очнулся. Неприятно ломило шею. Но вместе с тем он

почувствовал прилив энергии. «Как было бы славно, если бы все это оказалось сном!» – мучительно подумал Коля.

Счастливое детство

Когда я был маленьким, мне очень нравилось прыгать. Я прыгал всегда и всюду, утром и вечером, и даже иногда ночью. Прыгал с качелей, прыгал, играя в «классики», прыгал с бортика в бассейн, спрыгивал с деревьев. Когда мама вела меня за руку и очень спешила – я не шел, как обычные дети, а бежал вприпрыжку, подскакивая то на одной, то на другой ножке. Со стороны, наверное, виделось, что мне очень весело, и кто-то из взрослых однажды сказал: «О-о!.. У этого мальчика счастливое детство: он так радостно прыгает!» И с тех пор меня так и прозвали – Счастливое детство. А мне почему-то казалось, что так называют мой бег вприпрыжку.

Уже потом, когда я подрос и пошел в школу, однажды на уроке физкультуры услышал от учителя: «А теперь делайте подскоки». Дети никак не могли сообразить: что от них требуется? А когда учитель сам показал упражнение, то я сразу догадался, что он когда-то тайком подсмотрел за мной, когда мама вела меня в детский сад, а я прыгал за ней.

– Так это же «счастливое детство»! – сообразил я и первым бросился выполнять подскоки.

С тех пор упражнение это все тоже стали называть «счастливое детство». Стоило учителю только сказать: «А теперь пять раз сделайте «счастливое детство», – как дети наперегонки бросались вприпрыжку по залу.

Но больше всего мне нравилось прыгать в длину. В своем дворе я запросто перепрыгивал самую большую клумбу, в то время как остальные дети не долетали и до середины. (Ох, и попадало им от взрослых!) И даже если б во дворе были еще большие клумбы, я бы и их смог перепрыгнуть. Но таких клумб почему-то не делали.

Мальчишки уважали меня за ловкость, и никогда не спорили: кто дальше прыгнет? Да и что спорить – у меня ведь был свой секрет. Правда, вначале я даже не знал, что это секрет, я думал, его знают все дети, кто хоть однажды прыгал. Но потом мне даже досадно стало, что никто не понимает меня. Мне вовсе не нужно было держать свой секрет в секрете – он и так оставался тайной… Дело в том, что когда я разбегался и отталкивался, то в какой-то момент, на одно очень маленькое мгновение, вдруг забывал обо всем. Я забывал о клумбе, через которую прыгал, о ребятах, о маме, о прыжке, и даже – что мне кажется главным – о самом себе. И в этот момент, когда все вокруг исчезало, я чувствовал, как на секунду зависаю в воздухе. Я замирал и ничего не делал; казалось, что меня просто не существует. А потом, когда я приходил в себя, то с удивлением замечал, как пролетал расстояние в разы большее, чем остальные.

Мальчишки смотрели на меня, раскрыв рты, но никак не могли понять – в чем дело?.. А потом я объяснил им. Но они, кажется, запутались еще больше и совсем ничего не понимали.

Однажды, когда я уже перешел в четвертый класс, нас стали учить прыжкам в длину. Учитель сначала рассказал, а потом сам показал, как это делается.

Затем мы выстроились друг за другом и по одному стали разбегаться и прыгать в песок.

Когда

я разогнался и прыгнул, то приземлился в самый конец ямы, чуть не перелетев ее. Учитель подбежал ко мне, и я подумал, что он испугался, как бы я не ударился о бордюр! Но он как-то странно посмотрел на меня и попросил прыгнуть еще раз.

Мне это было запросто!.. Я разбежался, оттолкнулся, взлетел… и в самой высокой точке снова обо всем позабыл… А потом я приземлился; и снова – в самый конец ямы.

– Так ты ж зависаешь в воздухе! Как это тебе удается? – изумился учитель.

А я и сам не знаю, что нужно сделать, чтобы поймать «мертвую точку» (это так учитель сказал). Я просто чувствую ее и лечу так далеко – как захочу.

Но важно было другое, совсем не это. Я радовался, что наконец-то нашелся хоть один человек, который смог увидеть мой секрет!

Правда, после того случая опять никто никогда не видел моего «зависания». И мне было так жаль, что больше не встречаю никого, у кого бы получалось «выпадать из времени». А какое же это счастливое детство, если дети не умеют прыгать?!

Как-то мне сказали, что какой-то негр, которого зовут Боб Бимон (конечно же, это не тот боб, который растет у нас на грядке, – хи-хи!), прыгнул чуть ли не на девять метров (вот это да-а-а!). Но я никогда его не видел. А если бы мы встретились, то, надеюсь, нам было бы о чем поговорить – ведь он уж точно знает «секрет прыжка»!

Может быть, когда-нибудь, когда я подрасту, мне удастся прыгнуть дальше Бимона. А может, я даже стану тренером по прыжкам и встречу мальчишку, знающего мой секрет. Я его потренирую, и тогда уж точно он улетит за девять метров!

Лопухи

А вот еще расскажу я вам историю… Был я тогда совсем молодым тренером. Один корифей наш – за семьдесят ему было, стариком тогда казался, – учил меня уму разуму. Работали вместе, в одном манеже тренировали. Тренируем, тренируем, а потом Моисеич вдруг и говорит: «Бросаем это неблагодарное дело. Заканчивай тренировку, пошли в город – буду тебя жизни учить!»

Глянул я на хронометр: полчаса еще работать. Взял да и отпустил детей, а сам – на улицу…

Идем по городу, нежимся под солнышком. Мороженое съедим, газировочки попьем.

Молчит мой наставник, словно позабыл обо мне. Когда ж, думаю, начнет жизни учить? И чуть ли не в блокнот готов записывать тренерские секреты.

Дальше идем. А Моисеич только щурится на яркий свет да лыбится.

– Моисеич, – говорю, – когда же жизни будете учить?

А тот словно и не слышит.

Ладно – дальше бредем.

Наконец не выдерживаю: что зря шататься?

– Моисеич, – пристаю, – давайте премудрость нашу, тренерскую. Когда жизни учить– то начнете?

Посмотрел он на меня, усмехнулся.

– А мы что делаем?! Да ты, Леха, не торопись: гуляй, впитывай все, что вокруг происходит. Только смотри внимательно, ничегошеньки не пропускай!

Проработал я годик так – молодой специалист, – и, как бывает часто, попался мне в первом моем наборе самородок талантливый (тогда и оценить как следует не мог свою находку). Побегал мой парень несколько месяцев всего, да и «повалил» всю Республику: выиграл свой коронный номер – барьерный бег на четыреста метров. Произошло это весной. А в том году, летом, планировался отборочный старт на юношеский чемпионат Европы…