Счастливые привидения
Шрифт:
С забавной осторожностью, как хитрая волчица, она обогнула изгородь и поглядела на другую сторону затененной лужайки, на которой нахально лезли вверх ромашки. В белых саржевых брюках и желтой полотняной рубашке, «он» полулежал в разноцветном гамаке под усыпанным розовыми цветами конским каштаном. И изящной рукой, свесившейся с гамака, отбивал ритм своих речей. За плетеным столиком сидела маленькая секретарша, склонив темную головку над блокнотом, и старательно выводила ужасные стенографические значки. Записывать за ним было нетрудно, потому что диктовал он медленно,
— В любом романе должен быть незаурядный персонаж, которому мы симпатизируем — которому мы обязательно симпатизируем — даже когда узнаем — даже когда понимаем, что человеческие слабости…
Всякий мужчина сам себе герой, мрачно подумала жена, забыв о том, что и женщина непременно сама себе героиня.
Но поразило ее не это, а синяя птичка, кружившаяся у ног ничего не замечавшей, уткнувшейся в блокнот секретарши. Похоже, это была синичка, и перышки у нее были не только синие, но и серые, и желтые. Однако жене в тот солнечный день она показалась синей, как дождливые весенние сумерки. Синяя птичка кружила и кружила вокруг хорошеньких, но совсем не породистых ножек маленькой секретарши.
«Синяя птичка! Синяя птица счастья! Мне повезло, — подумала жена. — Еще как повезло!»
Пока она размышляла о своем везении, прилетела еще одна синяя птица — то есть еще одна синичка — и ввязалась в драку с первой синичкой. Две синих птицы счастья сражались друг с дружкой! «Да, мне повезло!» — снова подумала она.
Она оставалась вне поля видимости трудившихся над статьей. Однако «его» отвлекли драчливые синички, чьи перышки уже летали в воздухе.
— Кыш! — произнес он негромко, взмахивая темно-желтым носовым платком. — Деритесь, выясняйте свои отношения в другом месте, мои милые маленькие господа.
В это мгновение секретарша метнула в него быстрый взгляд, так как уже начала записывать эту фразу. И он улыбнулся ей своей странноватой насмешливой улыбкой.
— Нет, это не надо записывать, — проговорил он ласково. — Вы видели, как тут дрались две синички?
— Нет! — весело оглядываясь, ответила маленькая секретарша, полуслепая от напряжения.
Поодаль она заметила его жену, сильную, элегантную, словно волчица, притаившуюся у нее за спиной, и в глазах секретарши промелькнул ужас.
— Я видела! — сказала жена, выступая из тени на своих крепких, стройных, как у волчицы, ногах, которых не скрывала короткая юбка.
— Правда, потрясающе злобные существа?
— Потрясающе! — откликнулась жена, наклоняясь и поднимая перышко. — Потрясающе! Смотрите, сколько тут перьев!
Она положила перышко на кончик пальца и стала его рассматривать. Потом поглядела на секретаршу, на мужа. На ее лице появилось странное хищное выражение.
— Я думаю, — проговорил муж, — сейчас самые лучшие денечки. Солнце еще не жаркое, но все звуки, цвета, запахи лета уже растворены в воздухе, пропитанном весной. А мы как будто внутри, вы понимаете, о чем я говорю, как будто внутри яйца и готовы разбить скорлупу.
— Очень похоже! — согласилась жена без особой уверенности.
Все трое немного помолчали.
— Полагаю, — произнесла жена, — вы, как обычно, очень заняты?
— Как обычно, — сказал муж, недовольно кривя губы.
Опять наступила пауза, во время которой муж явно ждал, что жена уйдет.
— Я знаю, что мешаю вам.
— На самом деле я наблюдал за синичками, — произнес муж.
— За парочкой маленьких драчунов! — сказала жена, сдувая перышко с кончика пальца.
— Точно!
— Ладно, мне лучше уйти, вам же надо работать.
— Не спеши! — проговорил муж с благодушной беспечностью. — Мне кажется, не так уж хорошо работать в саду.
— Зачем же ты перебрался сюда? Тебе ведь никогда не удавалось написать тут ничего путного.
— Мисс Рексолл предложила для разнообразия перебраться в сад. Но, похоже, это не пошло нам на пользу, как вы думаете, мисс Рексолл?
— Прошу прощения, — сказала маленькая секретарша.
— За что вы просите прощения? — спросила жена, глядя на нее почти ласково: так волчица могла бы смотреть на черную с подпалинами дворняжку. — Вы ведь, я уверена, хотели ему добра!
— Я думала, на воздухе ему будет лучше, — подтвердила секретарша.
— Почему такие люди, как вы, никогда не думают о себе? — спросила жена.
Секретарша посмотрела ей прямо в глаза.
— Наверно, мы думаем, только по-другому.
— Совсем по-другому! — с иронией отозвалась жена. — Почему бы вам не сделать так, чтобы он думал о вас? — спросила она, четко выговаривая слова. — В такой солнечный день пусть он диктует вам поэмы о птицах счастья, летающих у ваших прелестных ножек. Я бы этого потребовала, будь я его секретаршей.
Воцарилась мертвая тишина. Жена стояла неподвижно, как статуя, то ли повернувшись к маленькой секретарше, то ли отвернувшись от нее. Пожалуй, она готова была показать спину им обоим.
Секретарша посмотрела на «него».
— Кстати, я диктовал статью о будущем романа — как жанра, — сказал муж.
— Знаю, — отозвалась жена. — В этом-то весь ужас! Почему в жизни писателя не может быть ничего живого?
На сей раз молчание затянулось, казалось, жена сделала мужу больно, он тоже стоял неподвижно, как статуя, с отрешенным видом. Маленькая секретарша опустила головку. И жена медленно пошла прочь.
— Мисс Рексолл, на чем мы остановились? — послышался его голос.
Маленькая секретарша вздрогнула. Очевидно было, что она негодует. Так очернить их волшебные отношения — его и ее!
Однако вскоре она уже плыла в потоке его слов, слишком поглощенная работой, чтобы у нее в душе оставалось место для чувств, разве что для душевного подъема, связанного с этой самой работой.
Подоспело время вечернего чая: сестра секретарши принесла поднос в сад. И тотчас появилась жена. Она переоделась в цикориево-голубое, отлично сшитое платье. Маленькая секретарша взяла блокнот и собралась уйти, кстати, на ней были туфли на довольно высоких каблуках.