Счастливые привидения
Шрифт:
— Вот! — кричит он, вскидывая голову. — Только не говори, что ты не…
Он злобно глядит на нее. Но нечто куда более значительное привлекает его внимание. На его лице вдруг появляется пугающая улыбка, как будто отражающая свет, и из горла вырывается неистовый, ликующий, почти звериный, смех. Незнакомые, похожие на конское ржание звуки раздаются в наушниках, и девушка в ужасе приглушает аппарат.
Впереди возникает высокая фигура полицейского.
— Радио? — лаконично спрашивает он.
— Нет, это слуховой аппарат. Я глухая, — торопливо
Молодой человек в котелке поднимает голову и глядит на свежевыбритое лицо молодого полицейского, в глазах его сверкает белый огонь.
— Скажите! — твердо произносит он. — Тут кто-то смеялся?
— Смеялся? Вы смеялись, сэр.
— Нет, не я. — Он нетерпеливо дергает плечом и вновь поднимает голову. Его гладкое желтоватое лицо сияет каким-то насмешливым торжеством. Мужчина старательно отводит взгляд от молодого полицейского. — Такого смеха я прежде никогда не слышал, — говорит он, и в его голосе тоже звучит торжество, но с долей иронии.
Полицейский внимательно смотрит на него.
— Все в порядке, — невозмутимо произносит мисс Джеймс. — Он не пьян. Просто слышит то, чего мы не слышим.
— Пьян? — с удивлением и легкой издевкой отзывается молодой человек в котелке. — Если бы я был пьян…
И повернувшись к фонарю, он опять заходится в диком хохоте, отчего его лицо как будто вспыхивает огнем.
При звуках этого звериного смеха у девушки и полицейского закипает кровь. Они стоят рядом, соприкасаясь рукавами, и со страхом смотрят на молодого человека в котелке. В ответ он морщит лоб.
— Вы вправду ничего не слышали?
— Только тебя, — отвечает мисс Джеймс.
— Только вас, сэр, — отзывается полицейский.
— Что это было? — спрашивает мисс Джеймс.
— Хочешь, чтобы я описал его? — презрительно переспрашивает молодой человек. — Ничего прекраснее я не слышал.
Похоже, что его, действительно, буквально заворожило нечто таинственное.
— Откуда этот звук берется? — деловито спрашивает мисс Джеймс.
— Естественно, — презрительно отвечает он, — оттуда.
И показывает на огороженные деревья и кусты — через дорогу.
— Давай посмотрим, что там такое! Мой аппарат при мне, я буду слушать.
Молодой человек, кажется, вздыхает с облегчением. Он опять сует руки в карманы и отправляется через дорогу. Полицейский, с молодого лица которого не сходит смущенное выражение, учтиво и ловко подхватывает девушку под руку, чтобы помочь ей на крутом спуске. Она почти не опирается на его большую руку, однако и не отвергает помощь. Всю жизнь старавшаяся держаться наособицу, избегавшая любых прикосновений, не позволявшая ни одному мужчине дотронуться до себя, сейчас она вдруг ощущает некую лишь нимфам присущую чувственность и разрешает большерукому полицейскому поухаживать за собой, пока они пытаются нагнать человека в котелке, по-волчьи быстрого и ловкого. Сквозь грубую ткань формы она чувствует близость
Когда они приближаются к человеку в котелке, тот стоит с опущенной головой и, навострив уши, прислушивается к чему-то за железной оградой, где растут большие черные остролисты, припорошенные снегом, и старые кряжистые английские вязы.
Полицейский и девушка замирают. Она вглядывается в кусты зорким взглядом глухой нимфы, не ведающей мирских шумов. Мужчина в котелке весь превратился в слух. Грузовик с грохотом едет вниз по склону, сотрясая землю.
— Вот! — восклицает девушка, когда грузовик прогрохотал мимо. Горящими глазами она смотрит на полицейского, и ее свежее, нежное лицо сияет, полное живого обаяния. Она смотрит прямо в недоверчивые глаза ошарашенного полицейского. А тот и рад.
— Неужели не видите? — нетерпеливо спрашивает девушка.
— Чего не вижу, мисс?
— Я не могу показать. Смотрите туда же, куда я смотрю.
И девушка переводит сверкающий взор на черные заросли остролиста. Она наверняка что-то видит, потому что едва заметно улыбается и гордо вскидывает головку. Но полицейский смотрит не на кусты, а на нее. Девушка же всем своим видом показывает, как она рада, это победный, мстительный восторг.
— Я всегда знала, что увижу его, — торжествующе говорит она самой себе.
— Кого увидишь? — громко спрашивает молодой человек в котелке.
— А ты не видишь?
И нимфа с тревогой поворачивает к нему свое нежное, лукавое личико. Ей необходимо, чтобы он тоже увидел.
— Ничего нет. А что там было, Джеймс? — требуя ответа, спрашивает неугомонный человечек в котелке.
— Там мужчина.
— Где?
— Там. Среди остролиста.
— Он и сейчас там?
— Нет! Ушел.
— Какой он был?
— Не знаю.
— Как выглядел?
— Не помню.
В это мгновение молодой человек в котелке вдруг разворачивается, и торжествующе-хитрое выражение появляется у него на лице.
— Нет, он должен быть там! — кричит он, показывая на заросли. — Слышишь, как он смеется? Наверно, его не видно из-за деревьев.
У него до странности довольный голос, когда он, не поднимая головы, опять разражается смехом, топча снег и отплясывая в ритме собственного смеха. Потом он разворачивается и быстро бежит по улице, с двух сторон обсаженной старыми деревьями.
Он замедляет шаг; дверь дома, стоящего в глубине припорошенного нетронутым снегом сада, отворяется и на освещенное крыльцо выходит женщина в черной шали с длинной бахромой. Она приближается к садовой калитке. Снег все еще идет. Ее темные волосы придерживает высокий гребень.
— Вы стучали в дверь? — спрашивает она мужчину в котелке.
— Я? Нет.
— Кто-то стучал.
— Да? Вы уверены? Никто не мог стучать. На снегу нет следов.
— Как это нет? — удивляется она. — Но ведь кто-то стучал и звал снаружи.