Счастливые шаги под дождем

Мойес Джоджо

– С твоей матерью все в порядке. Просто вы обе смотрите на мир разными глазами, вот и все.

– Тебе легко говорить, – откликнулась она.

– Сабине это удалось. Но поначалу они с твоей мамой нападали друг на друга.

Кейт сильно обескураживало то, что она многого не знает о жизни собственной дочери. Кейт тосковала по своей девчушке, которая, бывало, после школы бросалась к ней в объятия, горячо и сбивчиво рассказывая о том, чем занималась, кого видела. Она до сих пор помнила это ощущение прижавшегося к ней детского тела, когда они сидели на диване

и смотрели детские программы, обмениваясь замечаниями по поводу школьного дня.

– А мы можем не говорить о моей семье? Я полагала, ты пригласил меня, чтобы я немного развеялась.

«Не дай им все испортить, – подумала она. – Не дай вмешиваться в мою жизнь». Кейт вдруг поняла, что хочет, чтобы Том принадлежал только ей.

Он поднял свой стакан, как бы оценивая, хватит ли ему сока, пока она будет допивать «Гиннес».

– Ладно. О тебе говорить нельзя. О твоей семье тоже. А как насчет религии? Эта тема всегда горячит кровь. Или что изменилось в Баллималнафе с тех пор, как ты уехала? Этого хватит на… несколько минут.

Она рассмеялась, благодарная ему за то, что он пытается улучшить ее настроение. В Томе было нечто такое, отчего всем становилось легче.

– Кейт?

Она повернулась на табурете и увидела мужчину средних лет, сжимающего в руке пинту.

– Стивен Спилейн. Не знаю, помните ли вы меня. Я работал в большом доме. Как дела, Том?

– Отлично, Стиви.

Сощурившись, Кейт пыталась рассмотреть черты огромного румяного лица.

– Я заметил вас оттуда, с той стороны бара, и сказал себе: «Похоже, это дочка Джой Баллантайн». Но я не знал, ошибаюсь или нет, и решил подойти ближе. Сколько прошло – десять лет?

– Почти семнадцать, – вмешался Том.

– Почти семнадцать. Ну и вот вы снова здесь. Вы сюда надолго?

– Нет, я…

– Это молодая Кейт Баллантайн? – К ним подошел другой мужчина, которого она не узнала. – Я подумал, что лицо знакомое. Вот приятная неожиданность. Давненько вас не было видно.

– Ну вот, Кейт, помните священника отца Эндрю?

Кейт с улыбкой кивнула, как будто помнила.

– Нельзя сказать, чтобы вы часто посещали воскресную службу.

– В наше время у молодых другое на уме, отец.

– И не только у молодых, да, Стиви?

– Вы переехали в Лондон? – Стивен Спилейн пододвинул к ней стул. От него пахло табаком и отбеливателем. – Вы живете не поблизости от парка Финсбери? Помните моего мальчика Дилана? Он живет там. Я дам вам его номер.

– Готов поспорить, многое изменилось с тех пор, как вы в последний раз приезжали домой, а, Кейт?

– Не сомневаюсь, Дилан будет рад пригласить вас на свидание. Он любит хорошеньких девушек. Вы сейчас замужем?

– Ой, посмотрите, вон Джеки. Джеки, ты помнишь Кейт Баллантайн? Дочка Эдварда Баллантайна. Приехала из Англии. Джеки, принеси нам выпить, ладно?

То ли потому, что кто-нибудь часто вклинивался в разговор, то ли потому, что Кейт не могла толком разглядеть лицо, или, быть может, ей просто хотелось остаться вдвоем с Томом, но она начала уставать от разговоров. Нет, говорила она, я здесь

ненадолго. Да, приятно было вернуться. Да, она передаст отцу пожелания скорейшего выздоровления. Да, она уверена, раньше, когда он был Главным, охота была другой. И хуже того, да, было бы здорово поприветствовать людей, которых она не видела семнадцать лет и которые помнят ее тинейджером. Ах, они сейчас вон там, на другом конце бара. Конечно, будет здорово, если они подойдут к их столу. Что еще могла она сказать?

– Правда, нам пора возвращаться, Кейт, – заявил вдруг Том. – Помнишь, мать просила тебя вернуться пораньше и помочь ей. – (Кейт нахмурилась.) – Ты обещала вернуться к половине девятого.

– Ах да, я забыла, – с запозданием сообразила Кейт и оглядела расплывчатые дружелюбные лица. – Простите. Может быть, пообщаемся в следующий раз, когда я загляну сюда? Это будет замечательно. – Она широко улыбнулась.

Почуяв избавление, Кейт позволила себе быть великодушной.

– Ах, как жаль! А мы только начали.

– Она выглядит великолепно, правда? Жизнь в большом городе подходит тебе, девочка.

– Но у Тома наверняка на уме другое. Не станем мешать его планам.

При всей своей близорукости Кейт увидела, как Стивен Спилейн вовсю подмигивает.

– А что мы будем делать теперь? – переводя дух, спросила она, когда Том довел ее до двери.

– Подожди на улице, – ответил он. – Я мигом вернусь.

Минуту спустя он появился с двумя банками «Гиннеса» и двумя апельсинового сока, зажатыми под больной рукой. Даже Кейт была в состоянии различить его руки – опустились сумерки, и протез поблескивал в свете окон паба.

– Так получилось, что я знаю неподалеку отсюда отличное местечко для выпивки, – сказал он, – и местные не будут нам докучать.

Электрический свет из летнего домика не был виден ни из одного окна большого дома. Удивительно, что оба окна домика, хотя и не маленькие, не выходили на большой дом, бросая тусклый свет на запущенный сад. Подрастая, Кейт часто задумывалась о том, кто построил этот домик и нарочно ли его построили так, чтобы в нем не были слышны назойливые любопытствующие голоса из большого дома. Теперь же ее волновало, чтобы голая лампочка не бросала на ее лицо резкие тени, но опасалась, что если передвинется в тень, то совсем ничего не увидит.

– Боюсь, это не совсем «Риц», – сказал Том, открывая банку с пивом и передавая ей.

– Но с другой стороны, мне всегда казалось, что в «Рице» не бывает старых банок с лаком и гербицидами, – ответила Кейт, усаживаясь на лошадиную попону, которую Том постелил на ящики.

– Не говоря о мире животных.

Том потянулся и убрал паутину, висевшую у нее над головой. Вытерев руку о брюки, он уселся на другой ящик в нескольких футах от нее и открыл банку сока.

Кейт поневоле заметила, что он сел поодаль. Чуть раньше, выбежав из паба, они взялись за руки. Она истерично хихикала, как школьница, довольная, что они сбежали. До сих пор она ощущала прикосновение его негнущейся руки.