Счастливый перелом

Чекменёва Оксана

А сама я пересела к Ники. В принципе, мы весь вечер перемещались, поскольку нам досталось два двухместных «диванчика». Во время взлёта я сидела рядом с Сетом, а Сэм — с Ники, потом я забрала Сэма к нам — мальчики прекрасно умещались на одном сидении, а я могла читать им обоим. Сейчас, оставив их спать, я села рядом с Ники, который всё время от взлёта до ужина сидел, уткнувшись в мою электронную книжку, да и сейчас, кстати, тоже, но, судя по тому, что губами уже не шевелил — не читал. Решив дать ему время расслабиться после инцидента, я принялась за свой ужин, который стюардесса подогрела

для меня второй раз — всё же полёт в первом классе имеет свои плюсы. Закончив ужин, я достала плеер.

— Хочешь послушать? — предложила я Ники. — У меня есть много детских песен. Или можно посмотреть какой-нибудь мультфильм. — Мальчик ткнул пальцем в плеер. Я помогла ему надеть наушники. — Ты умеешь им пользоваться? У меня много разных треков, можно выбрать…

Но Ники уже нажал на «пуск», включив мелодию, которую я слушала последней.

— Красиво, — шепнул он спустя какое-то время.

— Там ещё много красивых мелодий, — с ободряющей улыбкой ответила я и расслабленно откинулась в кресле — кажется, мальчик нашёл себе новое занятие, можно отдохнуть.

Какое-то время я просто сидела, разглядывая пассажиров и лениво размышляя, почитать или не стоит. И тут Ники выдернул один наушник из уха и протянул мне.

— Что это за музыка?

— Это «Токатта» в исполнении оркестра Поля Мориа, — ответила я, узнав свою самую любимую мелодию из всего сборника.

— Её папа часто слушал, я помню! Я хотел её позже найти, но не знал название.

— Я обязательно запишу для тебя и название, и исполнителя, и ты всегда сможешь найти её, — пообещала я.

Какое-то время мальчик молча наслаждался музыкой, я заметила, что он прослушал этот трек трижды, потом выключил плеер.

— Когда папа был жив — было так хорошо, — едва слышно сказал он, рассматривая свои пальцы. — Мама была с нами всё время, и няни ещё не было…

— Ники, скажи, это няня вас била? — спросила я, понимая, что доставалось не только близнецам. Мальчик кивнул, не поднимая глаз. — А маме ты говорил? — ещё один кивок. — И что она сделала.

— Сказала, что если няня нас наказывает, значит, мы себя плохо ведём, — в голосе Ники явно слышались слезы. — Нужно быть хорошими мальчиками, и тогда никто не станет нас наказывать.

— А что значит «быть хорошими мальчиками»? — решила я всё-таки уточнить.

— Не бегать, — начал перечислять Ники, — не пачкаться, не кричать, не смеяться громко, не плакать, не мешать ей смотреть телевизор, не писаться по ночам… — его голос сошёл на нет.

— Но разве ваша мама не видела, как няня с вами обращается?

— Её почти никогда не было дома, — Ники взглянул на меня совсем не детским взглядом. — Она говорила, что её друг не любит, чтобы дети путались под ногами. Она приезжала… редко… ненадолго… Близнецы её почти не помнят. Она приезжала, привозила подарки, целовала, говорила, что побудет с нами подольше… И уезжала. Иногда на следующий же день. В этот раз обещала приехать на Рождество. Теперь уже не приедет.

Мальчик скривился и беззвучно заплакал. Господи, он ведь тоже малыш совсем — осознала вдруг я. На фоне близняшек он казался таким взрослым, а ему семь лет, всего-навсего, и он только-только потерял мать, которую знал, в отличие

от близнецов, и, скорее всего, любил, даже несмотря на её предательство, иначе не назовёшь.

Я усадила Ники к себе на колени, обняла и дала выплакаться. Он тихо плакал у меня на руках, пока не уснул. Откинув соседнее кресло, я уложила мальчика, а потом стала укладываться сама — знала, что прилетим мы среди ночи, так что нужно лечь пораньше, чтобы хоть сколько-нибудь поспать.

«Утро» прошло спокойно, мальчики снова вели себя идеально, послушно, без капризов, проснулись и позволили себя одеть, и даже немного поели, хотя едва не засыпали на ходу. И близнецы всё так же были настороженно-молчаливы, но теперь я знала причину. Такое за полдня не пройдёт, тут нужно только время, терпение, забота и любовь. А, возможно, и помощь специалиста. Надеюсь, в семье дяди они всё это получат. Очень надеюсь. В любом случае — нужно обязательно рассказать их дяде о том, что дети пережили.

В Филадельфии был поздний вечер, в аэропорту — ярко, людно и шумно, так что мальчики немного взбодрились. Нас встречал молодой человек с табличкой «Мисс Райдер», он представился Алеком, водителем мистера Барнел. В машине мальчики вновь уснули, все трое. Когда мы въехали в большие кованые ворота, открывшиеся автоматически, и остановились у дверей огромного, как мне показалось в полумраке, особняка, было уже около полуночи по местному времени. Я разбудила Ники, а близнецов Алек предложил отнести в дом, не будя. Когда мы трое — я с рюкзаком за спиной и Сетом на руках, Алек с сумкой мальчиков на одном плече и Сэмом на другом, и Ники со своим рюкзачком, — поднялись по ступенькам, дверь распахнулась, и в приглушённом свете прихожей я увидела человека на костылях. Первое впечатление — высокий. Выше меня на голову. Второе — борода. Не очень длинная, она закрывала всю нижнюю часть лица. Отступив назад, давая нам войти, он негромко, чтобы не разбудить близнецов, сказал.

— Мисс Райдер, Николас, с приездом. Я — Рассел Барнел. Извините, что не смог сам встретить вас, но, — и он кивнул на свою левую ногу, на которой белел гипс, — я стал бы лишь обузой.

— Добрый вечер, — поздоровалась я шёпотом, следом Ники, едва слышно. — Всё в порядке, Алек же нас встретил.

— Вы голодны? — Мы с Ники синхронно помотали головами. — Тогда, думаю, вам лучше сейчас лечь, поговорим завтра. Второй этаж, Ники, первая дверь налево, нижняя кровать. Близнецы — вторая дверь, мисс Райдер — напротив. Я бы проводил вас, но по лестнице я пока передвигаюсь очень медленно, только задержу. И постарайтесь поспать подольше, чтобы быстрее привыкнуть к смене часовых поясов.

Мы поднялись наверх по широкой мраморной лестнице. За первой дверью оказалась просторная детская с кучей игрушек, разбросанных по всему полу, и двухэтажной кроватью. Ники сказал, что справится сам, так что мы с Алеком пошли дальше. В следующей комнате стояли две детские кроватки, в остальном — обычная безликая гостевая комната, хотя и просторная, а, судя по большим окнам — и светлая тоже.

— Странно, — шепнула я, укладывая Сета в кроватку и снимая с него обувь, раздевать не стала, боясь разбудить. — Та комната — настоящая детская, а эта…