Счастливый перелом
Шрифт:
— Ой… — только и смогла сказать я.
— Вот именно — ой. Просить их молчать об этом — делать только хуже. А если об этом станет известно в миграционной службе — тебе никогда не получить грин-карту.
— А… мне необходимо её получить?
— Конечно. Ты — моя жена, и я не могу допустить, чтобы ты жила в моей стране на птичьих правах. Ты понимаешь, как это важно?
— Да, наверное. Просто никогда об этом не думала раньше. И что же делать?
— Выход только один — ты перебираешься в мою комнату. Не волнуйся, у меня просторная кровать, мы прекрасно
Я сидела, замерев, а мысли метались у меня в голове. Рассел предлагает перебраться в его комнату, спать в одной с ним постели — разве не об этом я мечтала всё последнее время? Конечно, я мечтала ещё и о том, чтобы он меня полюбил, но нужно довольствоваться малым. А, кстати, то, что мы будем спать вместе, предполагает только смену географии, или же?.. Спросить, или нет? А вдруг я спрошу, а Рассел скажет: «Не волнуйся, у нас же фиктивный брак, мы будем только спать, всё останется, как прежде»? А если не спрошу — будут возможны варианты. Ах, если бы мне хватило смелости сказать: «Я люблю тебя, Рассел, и хочу стать твоей женой во всех отношениях». Но только со смелостью у меня проблема, большая проблема.
— Я согласна, — кивнула я. И будь что будет.
И я перебралась в комнату Рассела прямо в этот же вечер, точнее — ночь. Поначалу было неловко, когда я пришла в его спальню, закутавшись в пижаму и халат, и нырнула под одеяло действительно очень просторной кровати, стараясь лечь на самый край. Я лежала и слушала шуршание ткани, потом почувствовала, как кровать прогнулась, и я сползла к середине, попав в объятия Рассел, который уютно пристроил меня у себя под боком, сказал: «Сладких снов, Джилли», уткнулся носом в мои волосы и вскоре уже размеренно посапывал. Какое-то время я лежала, боясь пошевелиться, а потом вдруг осознала, что, собственно, примерно об этом я и мечтала, а теперь, когда мечты начинают сбываться — почему-то вдруг напряглась. А ведь, если не считать обстановки, это не сильно отличалось от наших объятий в танце или перед телевизором. Осознав всё это, я расслабилась и вскоре тоже уснула.
Разбудил меня звук распахивающейся двери и встревоженный голос Мэтью.
— Папа, папа, Джилли пропала!
Я поняла, что всё ещё лежу в объятиях Рассела, щекой на его груди, и сама его обнимаю, видимо, развернувшись во сне. А Рассел совершенно спокойно откинул одеяло, в которое я, оказывается, закопалась с головой, с моей макушки и успокоил сына.
— Не пропала, вот она.
— А почему она спит здесь?
— Потому что она — моя жена. А муж и жена обычно спят вместе.
— Но она уже давно твоя жена, но раньше спала в своей комнате.
— Видишь ли, сынок, — Рассел поудобнее устроился на подушке, вынудив одеяло упасть ещё ниже, открыв моё лицо, и я встретилась глазами с Ники, стоящим в дверях, Мэтью же уселся в ногах нашей кровати, готовый слушать объяснение. — Джилли во сне ворочается, а у меня нога ещё не до конца зажила, хотя гипс и сняли, и если бы она лягнула меня, мне было бы больно. А теперь нога совсем зажила,
— Ага, понятно, — кивнул Мэтью. — А то Ники испугался.
— Я думал, что Джилли ушла, — прошептал мальчик. — Как мама.
— Джилли никуда от нас не уйдёт, обещаю, — успокоил его Рассел, а я кивнула. Мальчики вышли из комнаты, и я услышала из коридора голос Мэтью.
— Знаешь, если моя жена будет лягаться, я не стану с ней спать в одной кровати, даже и со здоровыми ногами.
— А я никогда не женюсь, — ответил Ники. — Ну их, этих девчонок, они все глупые.
Мы дружно захихикали, и неловкость, возникшая после пробуждения, исчезла.
— И совсем не страшно, правда? — улыбнулся Рассел, вставая.
И я согласилась, что да, совсем не страшно. Мне вообще-то очень понравилось. Особенно учитывая, что Рассел, действительно, не храпел.
Так прошло ещё три ночи — мы, просто спали в объятиях друг друга. Я всё ещё ложилась вечером на край кровати, но уже ждала, когда Рассел притянет меня к себе и заключит в объятия. Мне хотелось большего, очень хотелось, но я не решалась проявить инициативу, а Рассел тоже ничего другого себе не позволял.
Но на пятую ночь всё изменилось. Мы, как обычно, уснули, прижавшись друг к другу, но среди ночи я проснулась от того, что губы Рассела целуют меня, а его руки бродят по моему телу, даря совершенно непередаваемые ощущения. Я даже не сразу поняла, что это совсем не сон, ведь в последнее время мне нередко снилось нечто подобное, но осознав, что не сплю, не стала отстраняться, наоборот, я стала целовать Рассела в ответ. Не сразу до меня дошло, что он спит, но в тусклом свете фонарей, льющемся в окна спальни, я увидела, что глаза его крепко закрыты. Но в данный момент мне было уже всё равно, пусть даже он спит, пусть, только бы не останавливался.
Я даже не поняла, в какой момент мы остались полностью обнажёнными, просто вдруг осознала, что чувствую своей обнажённой кожей всего его, абсолютно всего. «Только не останавливайся, только не просыпайся», — мысленно умоляла я, тая под его умелыми прикосновениями. Никогда ранее ничего подобного я не испытывала, и не хотела, чтобы это прекращалось. А когда Рассел, наконец, вошёл в меня, не сдержала стона наслаждения и рефлекторно вцепилась в его спину, стремясь прижать его к себе ещё ближе.
Рассел вдруг замер, глядя на меня широко распахнутыми глазами, в которых плескался шок и даже ужас от содеянного. Но я, наплевав на гордость, ещё крепче прижалась к нему и умоляюще простонала:
— Не останавливайся!
— Я уже и не смогу, — пробормотал Рассел, начиная двигаться, одновременно уже осознано целуя и лаская меня. И, спустя несколько минут, я впервые в жизни испытала то неземное наслаждение, о котором прежде лишь слышала или читала. Вот что значит, заниматься любовью с опытным мужчиной, который знает, как доставить женщине удовольствие, а, главное, хочет этого.