Счастливый вечер
Шрифт:
– Мам, пойдем за ягодами! – просит Света.
– Рано еще, – отвечает мать. – Танёнка с Дуняшкой ходили, с пустом пришли.
– Может, они плохо искали, – не отстает Света и все-таки уговаривает маму.
В большом лесу земляника только цветет. Белые цветы, как любопытные глазки, смотрят на лесной мир: на тяжелые ветви елей, на стволы в смоляных подтеках, на муравейники. И на своих маленьких соседей глядят – на кустики кислицы, у которой листочки тремя зелеными сердечками.
На краю большого леса цветов меньше. Тут светлее, теплее, поэтому
– Дальше, дальше пойдем, – торопит Света маму, – на вырубку, на самый бугор!
Бугор открыт солнцу со всех четырех сторон. Посажены на нем сосенки. Они еще очень малы, никакой тени не дают, и земляника поспевает тут рано.
– Ну, что я говорила? – радуется Света, обирая красные ягоды. И все в ведерочко, ни одной в рот! В рот потом, когда посуда будет полна.
– Хороши! Крупны! – соглашается мать. – С молоком есть будем.
Полна стеклянная банка у матери, полно ведерочко у Светы – даже с верхом. Теперь можно и самим полакомиться. На выходе из леса Света спрашивает:
– А как мы пойдем к дому? Огородами или улицей?
– Огородами. Огородами ближе.
– Пойдем улицей, – просит Света, – ненамного дальше-то.
Мать и дочь идут по деревне. Из окон выглядывают женщины и ребятишки.
– Гляди-ко, удачливые какие!
– Гляди-ко, ягода поспела!
А если бы они огородами пошли? Кто бы узнал, что Света и ее мама удачливые? И все считали бы, что ягоды еще зеленые.
Дедова медаль
Война была давно, но у деда Сергея есть военные вещи: ремень с медной пряжкой и котелок.
Это только говорится, что вещи у деда. На самом деле они во владении внука Сергея. Ремень пришлось наполовину укоротить, и внук подпоясывается им, когда идет на улицу. Котелок тоже продолжает службу, начатую на войне. Внук отказался есть из тарелки, суп ему бабушка Дуня наливает в котелок, а кашу накладывает в крышку котелка, как настоящему солдату.
У деда еще есть кое-что с войны. Медаль у него есть.
Как-то внук и говорит:
– Дед, давай я медаль буду носить. Все равно она лежит в сундуке бесполезно.
Помолчал дед, головой покачал, но согласился:
– Что ж, носи…
Обрадовался внук Сергей. Не ждал такого подарка. На всякий случай спросил:
– А тебе не жалко? Если очень жалко, я отдам.
– Нет, не жалко, – ответил дед. – Только вот что я думаю: вдруг спросят на улице, за что тебе медаль дали? Ты и не знаешь…
– А за что тебе дали? – спросил внук.
– Расскажу, – сказал дед. – Меня ранило в руку. В это время фашисты пошли в атаку. Но я стрелял из пулемета и отогнал врагов.
– Очень простой рассказ, – сказал внук Сергей. – Я все запомнил.
– Вот и хорошо… – вздохнул дед Сергей. – Иди гуляй.
Вышел мальчик на улицу. С медалью. Тут соседка тетя Ольга его спрашивает:
– Это за что же тебе медаль дали?
Сергей отвечает слово в слово:
– Меня ранило в руку. А в это время фашисты пошли в атаку. Но я стрелял из пулемета и отогнал врагов.
– Какой ты герой! – говорит тетя Ольга. – Даже раненный, стрелял. А в какую руку ранило? В правую или в левую?
– Не знаю, – растерялся Сергей.
– Ну это просто узнать, – говорит тетя Ольга. – На какой след от пули, ту и ранило. Давай вместе посмотрим.
Ничего на этот раз не ответил внук Сергей. Побежал к деду – медаль отдавать.
Жабята
В огородах живут жабы – медлительные, неповоротливые, похожие на сырые комки глины. Летом у жаб вывелось потомство – тихое и незаметное. Жабята не скворчата: не пищат, не суетятся, пищи у родителей не просят, сами добывают в траве мошек.
Никто не увидел бы жабьего потомства, если бы не дождик. Он промочил траву, к вечеру в траве стало холодно, и жабята – маленькие, с двухкопеечную монетку, – двинулись на дорогу. Нижний слой дорожной пыли сухой, он еще хранит тепло, подогревает сырой верхний слой, и над дорогой поднимается пар. Сыро, тепло – лучшего жабе не нужно! Сотни жабят уселись посреди улицы, оцепенели в блаженстве.
Бабушка Дуня собралась в гости – на другой конец деревни. Только хотела шагнуть на дорогу – жабят увидела.
– Батюшки мои! Чуть не раздавила…
И пошла по мокрой траве. Это в новых-то башмаках! Башмаки от сырости портятся.
«Ничего! – утешает себя бабушка. – Жабу пожалеешь – так в огороде все уродится. Если бы не жабы, так слизни морковь попортили бы…»
Из проулка выскочили на велосипедах мальчишки.
– Стой! Тормози! – закричала бабушка. – Не видите, дорога занята. Что же вы по живым едете?
Мальчишки жабят увидели, изумились количеству, поехали по траве.
Вечерело, жабята оставались на дороге. А скоро пойдет на ферму стадо. Коровы ходят тяжело, качают головами, машут хвостами, тычут в дорогу острыми копытами. Сто коров – четыреста ног. Погибнут жабята. Если бы кто и захотел согнать их с дороги, не согнал бы: беспонятные они. Только от горячего солнца сами полезут в траву. Но солнце на закате, взойдет лишь утром.
К счастью, в поле за фермой скосили рожь. И стадо вечером шло на ферму полем. Не погибли жабята. Все остались живы.
Бык магнит
Бык Магнит козыряется – бодается, значит. Настоящим именем его никто и не зовет. Зовут Козырякой.
Козыряка черный, только лоб белый. Торчат изо лба два толстых острых рога. Глаза у быка дикие, ноздри широкие, в них железное кольцо.
Стадо пасут в лесу. А там объявились два медведя. Но пастухи спокойны: Козыряка коров не даст в обиду, медведя запорет. За это и прощают Козыряке все безобразия и хулиганство.