Щегол

Тартт Донна

— Нет, я люблю свою работу… — я так старательно выговаривал слова — неужели я нажрался так, как говорю, — мне нравится это занятие.

— Да? — Он поднял стакан. — А чего тогда ты не счастлив?

— Не хочу об этом говорить.

— И почему это?

Я отмахнулся.

— Потому что. — Сколько стопок мы выпили, я сбился со счету. — Просто потому.

— Если не в работе дело, тогда в чем? — Он заглотил еще стопку, театрально запрокинув голову, потом принялся за свежую порцию селедки. — С деньгами проблемы?

С девчонкой?

— Ни то, ни другое.

— Так значит, с девчонкой, — торжествующе сказал он. — Я так и знал.

— Слушай, — я допил остатки водки, хлопнул по столу… нет, ну какой же я гений все-таки, я не мог сдержать улыбки, мне в голову пришла лучшая за сто лет идея, — хватит уже. Пойдем, поехали! У меня для тебя большой, большой сюрприз!

— Поехали? — спросил Борис, заметно ощетинившись. — Куда поехали?

— Пойдем со мной. Сам все увидишь!

— Я тут хочу остаться.

— Борис!

Он сел на место.

— Так, забей, Поттер, — он поднял руки, — просто расслабься и все.

— Борис! — Я поглядел сначала на толпу в баре, словно ожидая массовых протестов, потом на него. — Да меня уже тошнит от этого места! Я тут сижу уже долго!

— Но, — он явно сердился, — я для тебя весь вечер освободил! У меня дела были! Ты уходишь?

— Да! И ты со мной. Потому что, — я раскинул руки, — ты должен увидеть сюрприз!

— Сюрприз? — Он отшвырнул скомканную в шарик салфетку. — Какой сюрприз?

— Увидишь! — Да что с ним такое? Он что, веселиться разучился? — Давай, пошли отсюда.

— Почему? Сейчас?

— Да потому! — Бар — сплошной темный рев, я давно не был так в себе уверен, давно так не радовался собственной сообразительности. — Пошли! Допивай!

— Нам правда нужно уйти?

— Да ты обрадуешься. Честное слово. Пойдем! — Я ухватил его за плечо, потряс — дружелюбно, как мне думалось. — Слушай, ну без дураков, офигительный сюрприз, ты не поверишь!

Он отодвинулся, скрестил на груди руки, подозрительно на меня уставился:

— Ты, похоже, зол на меня.

— Борис, да что за херня. — Я так напился, что не смог встать — ноги не слушались, пришлось держаться за стол. — Не спорь. Просто пошли со мной.

— Я думаю, ошибкой будет куда-то с тобой идти.

— Эй! — Я прикрыл один глаз, поглядел на него. — Так ты идешь или нет?

Борис холодно посмотрел на меня. Ущипнул себя за переносицу, спросил:

— А куда поедем — не скажешь?

— Нет.

— Не возражаешь, если мой водитель нас туда отвезет?

— Твой водитель?

— Ну да. Он стоит в паре кварталов отсюда.

— Твою мать! — я отвернулся, расхохотался. — У тебя есть водитель?

— Так что, ты не против?

— Да с чего бы? — ответил я после короткой паузы. Я хоть и пьяный был, но тут насторожился: он смотрел на меня со странной немигающей расчетливостью во взгляде, какой я у него раньше не замечал.

Борис

допил водку, встал.

— Ладно, — сказал он, покручивая в пальцах незажженную сигарету, — поехали, разберемся с этой чушью.

6

Борис встал так далеко, когда я открывал входную дверь дома Хоби, как будто думал, что стоит мне повернуть ключ в замке, и весь дом взлетит на воздух. Его водитель припарковался перед домом во втором ряду, стоял в клубах картинного дыма. Пока мы ехали, Борис говорил с водителем только на украинском: даже с моими двумя семестрами разговорного русского я не смог ничего разобрать.

— Заходи, — сказал я, с трудом сдерживая улыбку.

Неужели этот придурок думал, будто я на него наброшусь, или его похищу, или еще там что? Но он так и стоял на улице, оглядывался через плечо на водителя — Генку, Юрия, Георгия, хер там знает, как его зовут.

— Да что с тобой? — спросил я.

Не набрался бы я так, уж верно разозлился бы, что он такой параноик, но сейчас меня это только смешило.

— Ну-ка скажи, зачем мы сюда приехали? — спросил он, так и не двинувшись с места.

— Увидишь!

— Ты живешь здесь? — подозрительно спросил он, заглянув в гостиную. — Это твой дом?

С дверью я нашумел посильнее, чем думал.

— Тео? — позвал Хоби откуда-то с другого конца дома. — Это ты? — Ага.

Хоби был одет к ужину — костюм, галстук — вот черт, подумал я, у нас что, гости, и тут меня стукнуло, что вечер только-только наступил, а мне казалось — уже часа три ночи.

Борис осторожно проскользнул в дверь позади меня, руки в карманах пальто, дверь оставил нараспашку, оглядывает базальтовые вазы-урны, канделябр.

— Хоби, — сказал я — он вышел в коридор, вздернул брови, за ним опасливо цокает миссис Дефрез, — Хоби, привет, помнишь, я тебе рассказывал о…

— Попчик!

Маленький белый комок, который прилежно дотащился из коридора до входной двери — вдруг замер на месте. И тут пискливый вой — и он что было сил (а сил уже никаких на самом деле не было) припустил к двери, а Борис, заухав от хохота, шлепнулся на колени.

— Ой! — Он схватил пса, Попчик вертелся, крутился. — Ты растолстел! Он растолстел! — с возмущением сообщил Борис, когда Попчик рванувшись вперед, облизал ему лицо. — Ты его раскормил! Да-да, привет, gloupysh, ты маленький пушистик, привет! Помнишь меня, да? — Он перекатился на спину, растянулся, хохоча, на полу, а Попчик, все так же радостно подвывая, прыгал на нем. — Он меня помнит!

Хоби поправлял очки — его это все явно забавляло, а вот миссис Дефрез, которая, слегка нахмурившись, стояла у Хоби за спиной, видимо, находила мало забавного в том, что мой гость, от которого несет водкой, катается с собакой по ковру.