Щегол
Шрифт:
Но и думать было нечего, чтоб туда пойти, когда Рив, будто кот, так и ждет, что я наконец-то прошмыгну мимо него по полу. Нет, высовываться нельзя. Как нарочно, через три месяца надо было снова платить за аренду ячейки, и, если учесть все происходящее, мне туда путь заказан. Надо будет просто попросить Гришу или еще кого-то из парней туда съездить и заплатить за меня наличкой, а они, я знал, заплатят и вопросов лишних задавать не станут.
Но тут как раз приключилась вторая неприятная вещь: буквально за несколько дней до этого Гриша
— Mazhor, давай-ка присядем, поговорим.
— Ага, о чем?
— Атас какой-то имеешь?
— Что? — Гришин идиш и подзаборный русский были пропущены сквозь мясорубку бруклинского диалекта и рэперского сленга, так что иногда его образные выражения оставались для меня полнейшей загадкой.
Гриша шумно фыркнул.
— Ты, другая, похоже, не врубаешься. Я спрашиваю, нормально все у тебя? Насчет закона.
— Так, секунду. — Я добрался только до середины колонки цифр — потом поднял взгляд от калькулятора. — А что такое, ты о чем?
— Слушай, ты мне брат, я тебя не упрекаю, не осуждаю. Просто скажи мне, ок?
— Да что такое? Что случилось?
— Да тут вокруг магазина вертятся всякие, высматривают. Ты что-нибудь знаешь?
— Кто? — Я выглянул в окно. — Как? Когда?
— Я вот тебя хотел спросить. Боюсь теперь в Боро-Парк ехать, я там забился встретиться с моим двоюродным братаном Генкой, у нас с ним кой-какой бизнес наклевывается — боюсь, сядут мне на хвост.
— Тебе на хвост? — Я сел.
Гриша пожал плечами:
— Уж раза четыре, пять, может. Вчера вылезаю из трака и вижу — один тут спереди торчит, но потом умелся дальше. В джинсах, немолодой уже, такой, кэжуально одетый. Генка ничего не знает, но зассал уже, потому что, говорю же, мы там делаем бизнес, поэтому велел мне тебя спросить. Не говорит ничего, просто стоит и ждет. Я думал, может, это из-за того, что ты имеешь дела со Шварциком, — доверительно шепнул он.
— Не-a…
«Шварцик» — это Джером, я его не видел уже много месяцев.
— Ну ладно тогда. Прости, что говорю тебе это, но, похоже, это па-алиция принюхивается. Майк вон тоже заметил. Думал, это к нему — насчет алиментов. Но мужик просто торчит тут, ничего не делает.
— И давно это?
— Да кто знает? Но месяц уж точно. А Майк говорит — еще больше.
— Если в следующий раз его увидишь, покажешь мне?
— А может, кстати, частный детектив.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что похож он на бывшего копа. Это Майк так думает — они, ирландцы, копа сразу секут, — Майк сказал, что он такой, немолодой, может па-алицейский на пенсии?
— Ясно, — сказал я, сразу вспомнив крепыша, которого видел тогда в окне.
Я видел его четыре или пять раз кряду, ну или кого-то на него похожего — он вечно околачивался у входа в рабочие часы — всегда,
Однажды — и я тогда до смерти перепугался — мне показалось, что я заметил его возле дома Барбуров, но потом присмотрелся и, похоже, обознался все-таки.
— Он тут давно уже ошивается. Но так, — Гриша помолчал, — я бы и не сказал тебе ничего, потому что — да может, пустяки, да вот вчера…
— Ну, что? Говори же, — поторопил его я, пока он тер себе шею и виновато отводил глаза.
— Другой мужик. Не тот. Я уже видел его возле магазина. Снаружи. Но вчера он зашел в магазин и спросил тебя — прямо имя назвал. И не понравилось мне совсем, как он выглядел.
Я резко распрямился. А я-то все думал, когда же Рив надумает заявиться к нам собственной персоной.
— Я с ним не говорил. Я был на улице, — он кивнул, — так что. Трак разгружал. Но видел, как он зашел. Такой приметный парень. Одет дорого, но не как клиенты. Ты обедал, Майк в магазине один сидел, заходит этот мужик и спрашивает, Теодора, мол, Декера. Ну, Майк говорит, нету тебя. «А где он?» И спрашивает, и спрашивает про тебя, значит, тут ли ты работаешь, тут ли ты живешь, да где кто, все такое.
— Где — Хоби?
— Не нужен ему был Хоби. Ему ты был нужен. Потом, — он пальцем прочертил на столе линию, — он выходит. Обходит вокруг магазина. Туда посмотрел, сюда посмотрел. Везде посмотрел. А я — я с другой стороны улицы смотрю за ним. Выглядит странно. И — Майк тебе про это ничего не сказал, потому что — да может, ничего такого, говорит, может личные какие дела, «нам лучше не лезть», но я-то его тоже видел и подумал: нет, надо тебе сказать. Потому что, слышь, гусь-то гуся узнает, понял?
— Как он выглядел? — спросил я. Гриша не ответил, и я продолжил: — Немолодой такой мужик? Полноватый? Седой?
Гриша сердито зафыркал:
— Не-не-не, — с твердой уверенностью затряс головой, — не дедуля, нет.
— Так как он выглядел-то?
— Как мужик, с которым в драку лезть не стоит, вот как он выглядел.
Мы замолчали, Гриша закурил свой «Кул», предложил сигарету мне.
— Так мне-то как быть, mazhor?
— Что?
— Нам-то с Генкой надо чего бояться?
— Да нет, вряд ли. Ладно, — ответил я, немного неуклюже шлепая его по ладони, которую он радостно передо мной растопырил, — ладно, но знаешь что, сделай одолжение — как увидишь их снова, позови меня, хорошо?
— Не вопрос, — он помолчал, окинул меня критичным взглядом. — Так нам с Генкой точно ничего не надо бояться?
— Слушай, ну я ж не знаю, что вы там с ним делаете, правда?
Гриша вытащил из кармана грязный платок и утер свой сизый нос.
— Не нравится мне такой ответ.