Щепки плахи, осколки секиры
Шрифт:
— А почему бы нам прямо в Талашевск не завалиться? — в голосе Зяблика слышалось разочарование. — Вот бы шухер поднялся!
— Боюсь, что в Талашевске нашему появлению не очень-то обрадуются. Варнаки плохо разбираются в делах людей, но там, по-видимому, установлена какая-то власть. Разве это не прямое нарушение вашего знаменитого трактата? А до этого вокруг города шли бои.
— Какая же это сволочь там шурует? Неужели аггелы?
— Если варнаки и разбираются в нюансах происходящих в Отчине событий, то они интерпретируют их на свой лад. По крайней мере, адекватной информации
— Еще какие-нибудь новости есть? — поинтересовался Смыков.
— К сожалению… Судя по всему, на Киркопии можно поставить крест. Да и в Степи обстановка неважная. Беженцы из нее все чаще появляются в приграничных районах Лимпопо и Кастилии. Надеюсь, вам не нужно объяснять, к чему это может привести… Что-то неладное творится и в Агбишере. Подробности варнаки объяснить не могут, но скорее всего там буйствуют те самые древние силы, о которых мы говорили недавно, хотя качественно это нечто совершенно иное. Несколько варнаков едва не погибли там. Это был бы уже вообще уникальный случай.
— Кажется, и отлучались мы совсем ненадолго, а сколько всего произошло, — вздохнула Лилечка.
— Не забывай, что в Синьке время течет гораздо медленнее, чем в других местах, — напомнил ей Цыпф. — Я не удивлюсь, если в конце концов окажется, что в Отчине прошло не меньше года. Да нас там, наверное, все уже давно похоронили.
— Тем круче будет шухер, когда мы вернемся, — зловеще пообещал Зяблик.
— С пятью стволами и дюжиной гранат не очень-то развернешься. — Слышно было, как Цыпф чешет свой голый череп. — Тем более, если какая-то группировка действительно сумела захватить власть. Тут сначала головой придется поработать… В расстановке сил разобраться… Врагов оценить… Найти союзников…
— Слышу речь не мальчика, но мужа, — сказал Артем. — Ну а теперь вылезайте все на бережок. А иначе мне придется повернуть в это озерцо ручей концентрированной серной кислоты протекающий неподалеку.
— Вы, значит, решили применить по отношению к нам исключительно политику кнута, — томным голосом произнесла Верка. — А как же насчет пряника? Я сладкое очень люблю.
— Увы, но пряники варнаков людям не по зубам. Зато они прислали средство, способное облегчить ваш путь. Пусть каждый пригубит из моей фляжки, — голос Артема как бы дал сбой. Если бы переселение Кеши в Барсика не являлось общеизвестным фактом, можно было подумать, что Артем борется с очередным приступом раздвоения личности.
— Гадость, — констатировал Зяблик, которому достался первый глоток. — Парашей воняет.
— Не скажите. По вкусу немного напоминает нарзан, — сообщил Смыков.
— Не нарзан, а бензин, — фыркнула Верка, едва не подавившись этим пойлом.
— Дайте искру, я сейчас огнем буду блевать!
— Раз надо, значит, надо… Никуда не денешься, — произнес Цыпф тоном прирожденного фаталиста.
Однако самый пространный комментарий выдала Лилечка:
— Простите, дядя Тема, но я понимаю, что вы нас обманываете. Уж я-то вас хорошо знаю. Может, вы за время скитаний и научились врать, но только не на русском языке… То, что мы пьем, предназначено вовсе не для облегчения страданий в пути, и не надо меня переубеждать.
— Мне самому нужно просить прощения, девочка. У тебя и всех здесь присутствующих, — мягко сказал Артем. — Но то, что я предложил вам, не имеет никакого отношения к кнуту. Скорее это уздечка. Кнут причиняет боль, а я хочу, чтобы вы не испытывали никаких страданий. Я сам приготовил это зелье при содействии варнаков. Не забывайте, что я изучал искусство врачевания у очень разных народов… Ваша воля на некоторое время ослабнет, разум померкнет, а тела станут послушными, как театральные марионетки. А все остальное уже моя забота.
Выждав немного, Артем оттянул веко Смыкова, человека, с его точки зрения, наиболее устойчивого к внушению, и проверил реакцию его зрачков. Затем он негромко приказал:
— Разбирайте снаряжение и стройтесь в прежнем порядке.
Команда была исполнена с автоматической точностью и быстротой, свойственной машинам, дрессированным животным и зомби. Верка, стоявшая первой, протянула вперед руку, пальцы которой были сжаты так, словно она опять держалась за пояс Артема. Глаза у всех были открыты. В них не было ни упрека, ни страха, одна только пустота, но Артем не поленился обойти строй, чтобы опустить веки каждому из своих спутников. Потом он все так же негромко сказал:
— Вперед… Чуть левее…
Кавалькада послушно двинулась в указанном направлении сквозь мрак, жару и непомерную силу тяжести, но прежних стенаний и жалоб больше не было слышно. Люди не просили ни отдыха, ни питья, ни еды. Артем постоянно проверял их пульс и, когда считал это нужным, укладывал ватагу на отдых в мелкую воду, а потом поил всех настоянными на меду местными травами, способными вернуть силы даже безнадежному дистрофику.
Затем поход продолжался. Мрачное искусство максаров, способных превращать людей в послушных своей воле кукол, на этот раз сослужило добрую службу.
И вот наступил момент, когда Артем рассмотрел далеко впереди отсвет колеблющегося багрового пламени. Это горел зажженный варнаками нефтяной источник. Сами они терпеть не могли огня и никогда не пользовались им ни в быту, ни в своих химических опытах, однако иного способа подать людям сигнал просто не придумали.
— Вот и все, — сказал Артем, когда бушующее пламя уже стало освещать фигуры его спутников. — Очнитесь!
Люди вышли из состояния забытья почти мгновенно. Последним, что они помнили, был вкус зелья, подавившего их волю.
— Господи, ну чего же мы стоим! — нетерпеливо сказала Верка. — Мешки уже одели, а все стоим. — Пошли!
— Никуда идти не надо, — остановил ее Артем. — Мы у цели. Приготовьтесь к встрече с родным миром…
— Никогда бы не подумала раньше, что распущу нюни, вернувшись в это захолустье, — всхлипнула Верка.
— С голодухи и черная корка калачом покажется, — Зяблик, во все глаза пялившийся на знакомые с детства пейзажи, сказал это чисто автоматически, безотносительно к своему собственному настроению, а тем более к настроению масс, готовых целовать родную землю.