Щепотка соли
Шрифт:
Знаю, что улыбалась ему, как пьяная дурочка, хотя в баре выпила всего два коктейля, прослеживала глазами каждое его движение. Он обошел кровать, положил очки на ночную тумбочку и открыл презерватив, оказавшийся каким-то образом в его руке. Я жадно наблюдала, как он раскатывал его по своей внушительной длине, а затем забрался в кровать.
Джексон двигался ко мне, надо мной, его кожа словно шептала мне. И вид его тела, там, надо мной, готового востребовать, стать единым целым, разбудило меня от томного сна, заставило жаждать потерять себя снова.
Я
Джексон переместил свой вес на одну руку, поднес другую к моему лицу, провел по нему кончиками пальцев и убрал волосы со лба. Обласкал скулу, длину носа и подбородок, прежде чем провести по губам, как будто запоминал.
– Теперь поцелуй. Поцелуем клянусь в бесконечном блаженстве, – сказал он тихо, прежде чем захватил мои губы и целовал, смакуя каждый глоток.
Я вздохнула, растаяв, его слова повлияли на меня так же сильно, как и поцелуй, может, даже больше.
Когда он прервал поцелуй, я прошептала: «Кто это сказал?»
– Китс (Джон Китс (John Keats) — поэт младшего поколения английских романтиков), – ответил он, затем двинулся, проводя губами под моим ухом. Вдоль челюсти. По нижней части подбородка. Затем, удерживая взгляд, медленно скользнул в меня. Никто из нас не дышал, пока он полностью не вошел, и мои ноги не обхватили его талию.
– Ты ощущаешься потрясающе, – смог сказать Джексон, у него перехватило дыхание, как будто, он только что пробежал пять миль.
– Как и ты, – призналась я, так широко улыбнулась, что чуть не заплакала.
В тот момент я почувствовала то, что не могла себе представить.
Я погружалась в него так сильно и так быстро, что значимость этого волновала и одновременно пугала меня. Его красивое и доброе лицо, со сверкающими ямочками, улыбалось мне в ответ, затем он немного сдвинулся, и мы оба забыли про улыбки, когда потерялись в восхитительном движении его во мне и стонали.
С моими ногами, обвитыми вокруг его талии, одной рукой в волосах, а другой на плече, Джексон начал двигаться. Сначала медленно, потом быстрее, жестче, пока оба не потерялись, преследуя свое освобождение, не зная, где заканчивался один, и начинался другой.
Это было самое прекрасное переживание в моей жизни.
Глава 24
Джексон
Я МЕДЛЕННО ПРОСНУЛСЯ, чувствуя себя более отдохнувшим и искренне счастливым, таким я себя не чувствовал, очень давно. Кровать Милли была очень удобной, настолько, что я хотел спросить ее, что это за матрас и где она купила пуховое одеяло, под которым я лежал.
Милли не было рядом со мной, но я все еще чувствовал тепло ее тела и аромат волос, когда растянулся на самой удобной кровати, которую когда-либо делали.
Внезапно я услышал звук шагов, приближающихся ко мне, прежде чем Милли со смехом упала прямо
– И тебе доброе утро, – пробормотал я, и опустил голову, впиваясь в ее губы.
Когда я наконец прервал поцелуй, Милли провела рукой по моим волосам и сказала: «Я приготовила завтрак».
Я спрыгнул с кровати, сразу же отпустив ее, и направился к двери, Милли разразилась громким смехом, я тоже улыбнулся ей, через плечо.
– А ты чего ждешь? – пошутил я, глядя, как она поднимается с кровати и идет ко мне, натягивая шорты.
Она выглядела потрясающе. Длинные темные волосы запутались после ночи, проведенной в моих объятьях, на ней была красивая ночная рубашка в цветочек, длиной до колен, она была больше похожа на платье, чем другие пижамы, которые я когда-либо видел, но самым интересным было выражение ее лица. Точнее, то, как она смотрела на меня.
Я мог бы привыкнуть к такому взгляду…
– Что ты приготовила? – спросил я, мой желудок заурчал при мысли о еде.
– Блинчики с ягодами и сливками, яичница-болтунья с ветчиной и сыром, бекон и печенье, – ответила Милли.
Я остановился и уставился на нее, когда она прошла мимо меня на кухню.
– Как давно ты не спишь? – спросил я, присоединившись к ней.
Она просто усмехнулась и протянула мою тарелку, наполненную... всем.
Взял тарелку и одну из чашек кофе, который она приготовила, и отнес свою добычу на стол. Как только она села напротив, взял вилку и основательно налег на еду.
Сначала, я мычал, затем стонал, а после трёх укусов, стонал уже непрерывно.
– Как раз тогда, когда я подумал, что ты совершенна и не можешь стать еще лучше, – начал я говорить, имея в виду абсолютно каждое слово. – Тебя, как будто создали для меня в лаборатории.
Милли покраснела, посмотрела на меня из-под ресниц и призналась: «Я сказала то же самое о тебе своим сестрам, когда мы познакомились».
– Правда? – спросил я, очень довольный этой новостью.
Она кивнула и ее лицо мило покраснело, я положил вилку и потянулся через стол к ее руке. Наклонился вперед, поднес ее руку к губам и легко поцеловал в ладонь.
– Я прекрасно провел время прошлой ночью… Нет, это слишком поверхностно… Это было прекрасно, красиво, правильно. Как будто, так и должно быть, – честно сказал я. –Понимаю, что это слишком рано, но, Милли, я могу так сильно и быстро влюбиться в тебя, что это пугает.
Милли широко улыбнулась, ее глаза затуманились, когда она ответила: «Знаю, но я чувствую то же самое. Меня это тоже немного пугает, но буду рада узнать, что произойдет дальше».
– Не хочу портить настроение, но хочу, чтобы ты знала, я подал документы на развод и нанял детектива, чтобы найти Джулию. Как только он найдет ее, ей сразу вручат бумаги.