Щит героя
Шрифт:
– Послать-то пошлем... да как бы накладки не получилось? Мы расхвалим, а потом выяснится... Или ты забыл, как в прошлом году с Парамоновым неладно получилось?
– Если хотите, я съезжу в отделение, поговорю предварительно, выясню обстановку... Хотя я не думаю, что там может быть что-нибудь серьезное. Мишей я доволен.
– Договорились. Пока оставляем вопрос открытым. Ты съезди и тогда уже решим.
– Только пусть завтра Юсупова все равно фотографируют, как всех, кто намечен! Чтобы у Миши никаких там сомнений-подозрений не возникло.
Грачев
На автобусной остановке Анатолий Михайлович увидел Андреади. И тот сказал:
– Или, пока за несоответствие не выгнали, самому заявление подать, как ты считаешь?
– Не валяй дурака, Гриша. Ты на кого работаешь? Тебе ребят разве не жалко?
– Вот то-то и оно - ребят жалко. А иначе бы хоть завтра с утра плюнул, и... будьте здоровы!
– Погоди. И во всяком случае, завтра с утра не плюй. С утра попрошу тебя присмотреть за моими, мне отлучиться надо будет часа на два.
Нужное Анатолию Михайловичу отделение милиции располагалось в новом районе, и добирался он туда долго. Ехал и все удивлялся, до чего велика стала Москва, не город, а государство!
Отделение находилось в небольшом, сложенном из светлого силикатного кирпича кубике, обсаженном молоденькими липками и обрамленном широким аккуратным газоном.
Грачев потянул большую, сплошь из стекла дверь и очутился перед традиционной стойкой.
Несколько дальше, в глубине помещения, за старым канцелярским столом, под зеленой, тоже не новой, лампой восседал младший лейтенант милиции.
– Здравствуйте, - сказал Грачев, снимая кепку.
Почему-то младший лейтенант приветствие Грачева пропустил мимо ушей, строго поглядел на посетителя, спросил официальным голосом:
– По какому вопросу, гражданин?
– К майору Глоба. Приглашен. И пока еще можете смело называть меня товарищем. Можете мне улыбнуться. Я хороший, меня все любят, товарищ младший лейтенант.
– К майору Глоба вход со двора. Второй этаж. Комната семь.
– И младший лейтенант, когда уже Грачев и не ждал, улыбнулся ему.
Грачев поднялся по широкой лестнице на второй этаж, отыскал комнату номер семь, постучал и вошел.
Майор Глоба оказалась женщиной.
Почему-то Анатолий Михайлович удивился, хотя он прекрасно знал - в милиции служит немало женщин.
Грачев представился.
– Прошу, садитесь. Меня зовут Тамара Викторовна. Одну минутку... Она достала какой-то реестр, полистала и, видимо, найдя то, что нужно, спросила: - Вы по поводу Миши Юсупова?
– Собственно, у меня, Тамара Викторовна, нет никаких поводов жаловаться на Мишу. Вы или от вас звонили директору училища и просили представить на Юсупова характеристику. Я, его мастер, подумал: бумагу написать недолго, но не лучше ли съездить и поговорить?..
– И всегда вы так - лично на каждый запрос выезжаете?
– серьезно и, как показалось Грачеву, не без подозрительности спросила Тамара Викторовна.
– Не каждый же день милиция моими мальчишками интересуется.
– А трудный у вас народ?
– Почему обязательно трудный? Разный! Есть и трудные, но в общей массе нормальные ребята... Сначала забот с ними хватает, потом, когда они втягиваются в училищную жизнь, легче делается.
– Вы давно мастером работаете?
– Порядочно. В общей сложности почти двадцать лет.
– Так что Юсупов?
– Крученый парень. Надо ему обязательно на виду быть. Есть такой грех. Бойкий, особенно на язык... Самолюбие сильно развито. Я его тут подначил: дескать, здоровый ты парень, с твоими данными только борьбой и заниматься! "Завелся", ходит в секцию, старается... А у нас в спортсекциях строго - двойку по физике или математике схватил, с занятий - вон! Но Юсупова заело, и деваться некуда - пыхтит, тянется...
– С товарищами как у него отношения?
– Обыкновенные. Поможет, если в состоянии. И не скандальный. Чувство справедливости развито. Покомандовать, правда, любит, порисоваться.
– Словом, вы характеризуете Юсупова вполне положительно?
– Вполне. Вот сейчас я здесь, у вас, а его на доску передовиков фотографируют...
– Ну что ж, очень хорошо. Спасибо. Больше у меня вопросов нет.
– И майор Глоба жестом радушной хозяйки показала - дескать, рада бы и еще поговорить, но, извините, дела...
– Все? И писать ничего не надо?
– удивился Грачев.
– Не надо. Мы старые картотеки проверяли. Юсупов у нас значился... теперь я отмечу - все в порядке, нашего особого внимания не требуется...
– Так просто? Без акта, без протокола?..
– Разве вы от своих слов откажетесь?
На том они и расстались.
Грачев вышел на улицу в странно приподнятом настроении. Прежде всего его радовало, что с Юсуповым все в порядке. Как ни ликуй по поводу его последних трудовых успехов, ждать от Юсупова можно было все-таки чего угодно.
На глаза Анатолию Михайловичу попалась телефонная будка. Он порылся в кармане, нашел монетку, позвонил Балыкову.
– Николай Михайлович! Я из милиции говорю...
– Да-да, слушаю. Что выяснилось?
– Николай Михайлович! Ничего, знаете, пока не выяснилось...
– Какие они хотят получить данные?
– Я уже выдал. Положительные данные...
– Не поторопился?
– Нет. Еду в училище...
– А чего ж ты звонишь?
– Чтобы вы не беспокоились. И напомнить, не пропустили бы Мишку, когда начнут фотографировать. Все.
Балыков с минуту смотрел на умолкшую телефонную трубку и никак не мог понять, что же его настораживает? Конечно, мастер Грачев - превосходный, и доказательств искать не надо - на глазах у всех, буквально за несколько недель наладил самую отстающую группу и упрямо тянет вчерашних бездельников на ведущее место. Это он и раньше умел. Но что-то появилось в Грачеве новое, непонятное. И это непонятное раздражало и сбивало с толку Балыкова.