Щит героя
Шрифт:
Назначенные Аркадием Гавриловичем полчаса подходили к концу. Начальник участка понял: группа мальчишек-слесарей придет в цех, и он должен оказать ей всяческое содействие. План дня завода пересматривается. Директор одобряет образ мыслей и само вторжение мастера Грачева. Сообразив все это, Ермолин предложил:
– Может, закрепить группу Грачева за нашим участком не на день-два, а на более длительное время?
– А как вы им фронт работы обеспечите? Десять-пятнадцать операций наскребете, это мало, им же учиться надо...
– Можно
– Это дело! На такое можно и премиальный фонд образовать.
Они уже готовы были расстаться, когда директор сказал:
– Теперь вот что, Ермолин: я у вас о Грачеве ничего не спрашивал, а вы ничего не говорили.
– И, увидев откровенное недоумение на лице начальника участка, добавил: - Политика, дорогой! Не подводи.
– О чем разговор, - ничего не поняв, сказал Ермолин.
Десятью минутами позже директор завода звонил Балыкову:
– Привет, Николай Михайлович, посоветоваться хочу. Ты не можешь выделить группу слесаришек в помощь участку Ермолина? Завал у них. Засчитаем эту работу в счет Дня завода. Премируем. Сильная группа туда нужна, чтобы мальчишки были сообразительные и мастер с головой. Как смотришь?
– Раз надо, значит, надо, Аркадий Гаврилович! Есть у нас и мальчишки сообразительные, и мастера толковые. Например, Грачева можно поставить, а можно и других подобрать...
– Для начала одной группы хватит, тесно у Ермолина... Значит, договорились - даешь группу Грачева и сам ставишь задачу! Пусть чувствуют - дело ответственное, отнестись к нему надо по-взрослому.
На собраниях в группах Балыков выступал довольно часто, но, увы, каждый раз это были малорадостные выступления: или обсуждалось чепе, или приходилось кого-то отчитывать, так что директорское слово бывало либо обличающим, либо стыдящим, иногда карающим...
Но на этот раз Николай Михайлович говорил весело, с воодушевлением. Вот, мол, дорогие друзья, сам директор завода обратился за помощью. И вам выпала честь - пойти на отстающий участок и показать взрослым рабочим, как повысить производительность за счет экономии времени, как приложить смекалку...
Выступление Балыкова приняли хорошо. Ребятам было интересно поработать на заводе да и утереть нос взрослым - так им рисовалась задача - тоже приятно, тем более что такое нечасто случается...
Потом группа осталась наедине с мастером, и Грачев сказал:
– Горим и пылаем энтузиазмом? Научим ермолинцев работать?
В ответ раздались довольно бойкие реплики. И тогда Грачев спросил:
– А как, интересно знать, вы собираетесь утирать нос участку? Придете, скажете "здрасьте" и начнете вкалывать?
– Без перекуров...
– Инструмент подготовим...
– Рабочие места обеспечим...
– А без вас там, что - сплошной перекур? Или одной пилой весь участок обходится?
– Тут Грачев вытащил из своего шкафчика здоровенный кулек и высыпал на верстак с десяток деталей.
– Поглядите лучше, что будете делать.
Ребята мгновенно расхватали детали и принялись обсуждать, как изготовляются все эти угольники, защелки, накладки - та самая метизная мелочь, без которой не обойтись ни одному мебельному производству.
Грачев выждал минут десять, достал пачку "синек" и передал мальчишкам.
– Поглядите чертежи и давайте предложения. Если мы действительно хотим что-нибудь доказать, готовиться надо... тут без хитрости никак не обойтись...
Целый день ребята спорили и ломали головы, как организовать дело, чтобы показать настоящий класс. В конце концов решили, какие операции разбить на две и на три, где и как использовать приспособления.
В День завода грачевские мальчишки работали как черти и буквально завалили участок Ермолина готовой продукцией. К тому же, уходя, они оставили с десяток толковых приспособлений. И еще успели, так сказать, сверх программы выпустить сатирический листок, который потом еще долго висел в главном пролете и поддразнивал кое-кого из кадровых рабочих.
Фотографии Юсупова, Леонтьева, Багрова и самого Грачева напечатали в заводской многотиражке. Директор издал специальный приказ, высоко оценивший полезную инициативу грачат. Николаю Михайловичу Балыкову в этом же приказе тоже объявлялась благодарность.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ПЕДАГОГИКА
Может быть, это было ошибкой - приглашать Мишу Юсупова на личный разговор. Но Николай Михайлович так настойчиво давил на меня, что я и не заметил, как "начал собирать материал". Для чего? Этого я и сам не знал. Но идея "улучшенного контингента", не дававшая покоя Балыкову, постепенно овладевала и мной.
При каждой встрече Николай Михайлович внушал мне: "В настоящее время нет и не может быть ничего важнее, чем рассказывать о профессионально-техническом обучении молодых. Надо всюду рисовать нашу жизнь, объяснять особенности нашей системы подготовки, чтобы к нам не просто шли, а шли самые лучшие!"
Произнося эти слова - "самые лучшие", Балыков, видимо, представлял себе крепких, красивых, хорошо подготовленных средней школой мальчишек, и глаза директора становились умильно-мечтательными, а обычно плотно сжатые, тонкие губы слабели в доброй улыбке.
Повторяю: вероятно, было ошибкой - приглашать Мишу Юсупова для конфиденциального разговора, и я понял это, как только увидел мальчишку: причесанный волосок к волоску, в наглаженном форменном костюме, в аккуратно завязанном галстуке, Миша предстал передо мной напряженным, на самого себя непохожим. Видно, не ждал парень добра и приготовился к неприятному разговору.
Но делать было нечего, и я спросил:
– Почему, Миша, ты перешел из восьмого класса обычной школы сюда, в училище?