Щит и меч Венеры
Шрифт:
— А зачем они подкинули повозку на дачу Жуля? Зачем Самойленко прикидывалась Милдой и плела небылицы про пластику и роль в мюзикле? И в конце концов, куда пропал Лавочкин и откуда у него деньги? Как это все связано?!
— Не знаю. — Щит пожал плечами и поставил чашку на блюдце. — Я думаю, все ответы у нас впереди.
— У нас?!
Вместо ответа он встал и шагнул ко мне.
— Ты обещал быть стопроцентно бесполым!
— Да, извини. — Щит сел, схватил чашку, отхлебнул чай и закашлялся.
В моей сумке запиликал мобильный. Я достала его и глянула на дисплей.
Жуль!
А вдруг он сидит у меня на кухне, пьет с Подъяблонским водку и распевает про Козлодоева? Наверное, у меня на лице отразилось абсолютное счастье, потому что Щит развернул мою руку так, чтобы видеть дисплей.
— Не отвечай! — Он выхватил у меня телефон.
— Это еще почему?! Отдай! — Я потянулась за телефоном, но он поднял руку над головой. — Ты… ты… что себе позволяешь?! — Подпрыгнув, я попыталась выхватить у него мобильник, но Дьяченко вдруг бросился от меня убегать. Я помчалась за ним с безрассудством собаки, догоняющей кошку.
Квартира и правда оказалась большая. Мы обежали все комнаты, роняя стулья и путаясь в поворотах. Не знаю, чего во мне было больше — злости, или азарта.
— Зачем тебе этот Жуль?! — заорал Щит, врываясь в комнату, большую часть которой занимал тренажер, и задавая траекторию бега вокруг уродливой конструкции со штангой и скамейкой для жима. — Он же хмырь!!
— А ты, ты не хмырь?! — Я носилась за ним по кругу, словно сумасшедшая белка. — Ты — не хмырь?!!
— А я не хмырь! Я тебя с детства люблю!! Я не хмы-ы-ы-рь-рь!!! А он… а у него… баб как у меня боксерских перчаток!!
— В смысле — две?!
— В смысле — одна пара изнашивается, другую тренер тащит!!
— Ты что, следил за ним?! Откуда ты знаешь, сколько у него баб?! — Я швырнула в него массажной щеткой, лежавшей на тумбочке. Щетка неожиданно попала Дьяченко прямо в лоб. Он остановился, свел глаза на кончике носа и закачался, словно собираясь упасть. Если он думал, что рассмешит меня этим, то ошибался.
— Интриган! — выдохнула я, глядя ему в глаза.
— Ну и пусть! Я тебя никому не отдам. Тем более этому прохиндею Жулю. Ты хочешь быть Асей Жуль?! Худшего сочетания придумать нельзя!
— Я не вещь, чтобы меня отдавать!! Я сама решаю, с кем быть! Ты же сам говорил, что у тебя нет прав на меня!
— Я передумал. Я передумал! Есть у меня на тебя права! И у тебя на меня есть! Во-первых, мы знаем друг друга сто лет! Во-вторых… между нами все уже было! Это был не секс, это было… крещение! Я передумал, есть у меня на тебя права! Я знаю, у этого Жуля много денег, но я тоже скоро начну зарабатывать миллионы, я стану чемпионом мира, обязательно стану!! И потом, у меня есть эта квартира, есть профессия, и… я тут подумал, ведь у Бубона действительно могли быть какие-то деньги, о которых я знать не знал! Я только теперь понял: батя был очень странным человеком. Вроде бы добрым, щедрым, простым, но при этом замкнутым и закрытым! У него не было близких друзей. Он никогда не рассказывал мне о своей жизни, о своих женах, детях, прежней профессии! Он был человеком без прошлого. Я думаю, в этом есть какая-то тайна. Я думаю, если разгадать эту тайну, мы найдем ответ, почему Чеберда и Самойленко начали охоту за мной! Аська, если эти деньги — повод для таких людей, как Чеберда, скормить меня тигру, нам их с тобой хватит!!
— Замолчи! Что ты несешь?! При чем тут деньги?! Я похожа на продажную девку?! На содержанку?! Ты же знаешь меня сто лет!
— Я хочу быть для тебя выгодной партией. — Он зажмурился, словно ждал от меня пощечины.
— Я люблю Жуля. Он для меня — единственно возможная партия. И понятия «выгоды» для меня нет!
Щит помолчал, рассматривая мой телефон, который давно перестал звонить. И вдруг, выпучив глаза, заорал:
— Ну ты же ревновала меня к этой Лизе!! Ну ревновала же, черт возьми!! Ты гайца на меня напустила! Ты из клетки с тигром меня спасла! Мы бежали с тобой, взявшись за руки, и взлетели на тот забор, словно у нас были крылья! Два крыла на двоих — одно у тебя, одно у меня! И после этого ты мне говоришь, что любишь своего Жуля?!! Скажи, он перетащил к тебе свои вещи только после того, как узнал, что ты официально признанная красавица?! Отвечай! Да?!
— Да. Но это не имеет никакого значения. Отдай телефон.
— На! — Он швырнул мобильник в меня. Я поймала его налету, развернулась и пошла в комнату за вещами.
— Не уходи, — жалобно попросил он за моей спиной голосом, в котором не было ни малейшей надежды на успех. — Не уходи!
Забрав с дивана сумку, я направилась к выходу, но вдруг услышала, что на кухне, надрываясь, кипит чайник. Если я не выключу газ, этот идиот, будучи в состоянии глубокого потрясения, спалит и квартиру, и дом.
Я зашла на кухню, сняла с плиты чайник, выключила газ. Дьяченко зашел за мной, встал в дверях, перекрывая мне путь. Он не учел одного — окно на кухне было открыто, а квартира находилась на первом этаже.
Я, не задумываясь, сиганула в окно.
— Ну как? — поинтересовался Дьяченко, свесившись с подоконника.
Я уже и без него поняла, что плохо.
— Бабушки из нашего дома считают, что лучшее средство от воров — это не решетки, а крапива под окнами. Уж они ее поливают! Уж они ее удобряют!!
— Жаль, что тебя Андрюшка не съел! — огрызнулась я, выбираясь из жгучих зарослей, которые поглотили меня почти целиком. Открытые участки тела медленно занимались жестоким огнем. Какой там глубокий пилинг! Детские игрушки по сравнению с крапивной ванной.
Чтобы сделать Щиту «приятное», я набрала Жуля. Он ответил сонным и вялым голосом:
— Да, Ася. Я звонил тебе десять минут назад, но ты не берешь трубку.
— Костя! Ты уже у меня?! Я еду к тебе, еду!! — Я говорила как можно громче, чтобы Дьяченко слышал меня на своей кухне.
— Басова, я у мамы. Лежу в кроватке, в глубоком обмороке. Мама после тюрьмы меня отмыла, откормила, отпоила, и спать уложила. Как там мои костюмчики? Надеюсь, ты на плечики их развесила?! А то помнутся!
— Повесила я твои костюмчики… — Окно на первом этаже со звоном захлопнулось. Надобность громко орать отпала. Щит обиделся. Ну и пусть! — Кость, мне так без тебя плохо! Меня сегодня чуть тигр не сожрал. — Я шла по темной пешеходной дорожке, все дальше отдаляясь от дома. — Кость, приезжай, я не могу без тебя…