Щит Королевы
Шрифт:
В Ольтании есть поговорка: «Каждая судьба мечтает превратиться в сказку, каждая девчонка – в принцессу». Я родилась принцессой, но при этом мне часто казалось, что я – ненастоящая. И то, что я появилась на свет в королевской семье, просто случайность.
Настоящие принцессы – красивые, слегка капризные особы. Не так, как я, а действительно слегка. Они изящны во всем, они не лазают по крышам и не носятся по полям и лугам, а целыми днями примеряют новые платья и мечтают о прекрасных принцах.
Потом он появляется – какой-нибудь
Им, принцессам, на роду написано стать королевами. Чтобы подданные восхищались их неземной красотой.
Бывали, конечно, исключения – когда королевы правили сами, и подданные ценили их и поражались уму и дальновидности, а не только изящным чертам лица да изысканным нарядам. Но это такая редкость!
Я не думала не гадала, что стану королевой. Но когда это произошло, дала себе слово, что не буду сидеть сложа руки. Да и не вышло бы у меня это. Другое дело, что Вьорк поначалу боялся мне доверять хоть что-то ответственное. Но после того как я написала для него речь, он стал куда внимательней прислушиваться ко мне.
Только я все время перебарщиваю. Что за геройство – одной тащиться в заброшенные подвалы, распутывать заговор – неясно, мнимый или существующий! Мне было очень интересно, и я казалась самой себе ой какой умной, догадливой, смелой… Но если честно – это просто ребячество. Не стоило мне впутываться. Сотый раз говорю себе: не стоило. Все могло бы пойти по-другому. Возможно, сиди я тихо, заговорщики не обратили бы на меня внимания. И тогда, быть может, Шенни остался бы в живых. Нет, не буду об этом. Всякий раз при воспоминании о нем меня охватывает такое чувство вины… Я не могу спокойно об этом писать.
Сегодня утром я снова взялась за рукоделье: принялась вышивать. Противные розочки давно надоели, и теперь я старательно, стежок за стежком, изображала битву при Тильясе – так, как она мне представлялась. Правда, гномы получались все на одно лицо. Ну да не беда – люди тоже.
Когда в спальню вошла Втайла, я корпела над силуэтом Вьорка. Мне хотелось посадить его на коня, чтобы он выделялся из толпы. Но тогда бы я погрешила против истины – гномы сроду на лошадях не воевали. Пришлось сделать его самым большим гномом. Явного сходства мне не добиться, может, хоть так догадаются. Эх, что-то у меня не выходит…
– Втайла, ты не посмотришь на мою битву при Тильясе? Похоже?
– Хм-м… Ну, в общих чертах… А что ж ты Вьорка-то так?
– Ну ты же сразу догадалась! Вот чтобы и другие так же…
Она задумчиво провела пальцем по шитью.
– Давай-ка вот здесь распори, а стежки помельче сделай. Вот тут нитку надо бы потоньше. Да, гномы у тебя какие-то невыразительные…
Хорошо белошвейке рассуждать, где какая нитка должна быть! А я так старалась…
Заметив, что я насупилась, Втайла поспешила меня подбодрить:
– Зато крепость очень красиво получилась. Кстати, а это что за странная
– Дар Криден, знаменитый маг. Это он у меня так колдует… Если бы он не погиб, еще неизвестно, как бы все…
Я прикусила язык, но Втайла, к счастью, заинтересовалась совсем другим:
– Дар? Странная приставка…
– Странная? Да отчего же?
– Его кто-то заметил? «Дар» – это ведь по-ольтански «заметный»?
– Можно сказать, заметили, – улыбнулась я. – Или отметили.
– А кто и за что? Император? Неужели за военные заслуги?
– Сначала боги, а потом уже император.
– Подожди, – взмолилась Втайла, – как это – боги? Я всегда думала, что дворянство выдумали вы, люди.
– Кто выдумал, не знаю. Только настоящее дворянство еще от Арвианской империи осталось. Взять тех же Веденекосов – знатный вполне род. Небогатый, правда, но знатный. Вот смотри, – пояснила я, чувствуя, что Втайла окончательно запуталась, – если у вас гном отличается в бою или на королевской службе, его ведь награждают? Так и у нас награждали – дворянством. «Айн», «тен» – это все староимперские дворяне и есть. А вот приставку «дар» могли добавить к своему имени лишь те, кого наградили сами боги – колдовским даром.
– Но ведь Империи-то вашей нет давно? – покачала головой Втайла.
– Империи нет, – невольно начала раздражаться я, – а дворяне есть. Ольтания-то их всех признала.
– Эх, только люди могли такое удумать – ценить одних магов или воинов больше других за одно то, что их предки обладали каким-то особым талантом. – Втайла покачала головой.
– Не совсем так. – Мне не хотелось, чтобы Втайла плохо думала о людях. – Маги должны были совершить что-нибудь великое.
– А Кридены что такого совершили?
– Да кто же это помнит? – удивилась я. – Говорю же тебе: еще при Империи это было…
Мне было слегка досадно, что Втайла такого невысокого мнения о людских обычаях. Но и я впервые в жизни задумалась над тем, что действительно странно как-то получается: прапрадедушка отличился, скажем, на поле битвы, стал центурионом, получил дворянство. А праправнучек пожинает плоды: помыкает крестьянами, от которых сам недалеко ушел, и за их счет как сыр в масле катается.
Отвлекаясь от этих мыслей, я поспешила похвастаться:
– Знаешь, я одну из дар Криденов своими глазами видела – страшненькая такая старушенция.
Действительно, у Нельда при дворе жила древняя старуха, которую звали дар Криден. Сомневаюсь, что она была на что-то способна, но рассказывали, будто когда-то ее боялись не на шутку.
Втайла покосилась на меня неодобрительно и вернулась к вышивке.
– Слушай, а с какой это радости у тебя все люди верхом на лошадях?
– Ну как же, равнина – значит, там были конники… Втайла изумленно взглянула на меня.