Щит Королевы
Шрифт:
– Даже так? – Втайла нахмурилась. – И кого же Вьорк надумал отправить?
– Пока решает. Нельд должен понять, что на самом-то деле Шенни никто зла не желал… И что у нас довольно спокойно.
– Хм-м, это непросто будет. – Против моих ожиданий, Втайла не замкнулась в себе при одном только упоминании имени Веденекоса. Уже хороший признак!
Кранчеккайл задумалась.
– У тебя есть какие-то идеи? Давай я передам Вьорку!
– Нет… То есть да, есть. – Втайла опустила глаза. – Я… я бы и сама поехала.
Ничего себе! Такого я от нее не ожидала.
– Ты хочешь сказать… А не трудно ли это для тебя?
Я
– Думаю, нет. – Втайла улыбнулась. – Ты уверена, что я хожу в крипту грустить и вздыхать? – Она покачала головой. – Я не тоскую. Я только вспоминаю. И мне становится легче.
Может, и легче, да только жить-то надо не в воспоминаниях, а в настоящем мире! Несколько дней рядом с телом Шенни, неотлучно. Боюсь, вместо того чтобы собраться, она, наоборот, раскиснет… Но как ей сказать об этом?
Втайла меня опередила:
– Сомневаешься? Боишься, снова слезы буду проливать?
– Нет, но…
– Если сердце болит, если рана зажить не желает —Позабудь про покой и про горьких настоек отвар.Не ропщи на судьбу, даже если любовь умирает:Память сердца – божественный дар.И когда ты возложишь последний валун на кургане,Где останкам любимых покоиться тысячи лет,Подожди, когда солнце проглянет сквозь клочья тумана,И ступай за светилом вослед.Не забыть их улыбки, их песни, их лица,Но своею дорогой ты должен идти.И пока не умолкнет последняя птица,Пой и ты о степи и о дальнем пути.– Удивительное стихотворение… Чье?
– Жил такой поэт – из ваших. – Судя по мечтательности и печали в голосе, кранчеккайл и сама еще была под впечатлением. – Альсуранна.
– Да, знаю… Варрахибец. Вот откуда курганы…
– Взглянуть бы хоть разочек: степь, солнце сквозь клочья тумана… – мечтательно улыбнулась Втайла. – Понимаешь, мне всегда было интересно, каково это – целую жизнь прожить там, наверху… И еще – мне просто необходимо какое-то дело. Поручение. Может, ты сходишь к Трубе вместе со мной?
Я даже слегка испугалась такой скоропалительности.
– Идем? – настаивала Втайла. – Прямо сейчас!
Немного подумав, я решительно ответила:
– Нет, лучше тебе одной.
Мне очень хотелось ее поддержать, но здесь был особый случай. Пусть уж Втайла сама…
Честно говоря, я боялась, что муж начнет ее отговаривать и мне придется в этом участвовать. С одной стороны, я не была уверена, что Втайле стоит уезжать. С другой – это было ее решение, ее битва с прошлым, ее надежды на будущее. В конце концов, это было какое-то дело, которое она могла совершить. А если ты страдаешь, лучший выход – за что-то взяться.
Нет, бесследно ничего не пройдет, конечно, и рана останется. Она его любила – да еще как! Но боль притупится: если Вьорк согласится ее отправить в Ольтанию, Втайле прежде всего понадобится думать о нас – о живых, а не о погибших.
Вернулась кранчеккайл часа
– Они накинулись на меня вшестером – Вьорк, Дамерт, Беххарт, Щиты… «Зачем? Куда? Тебе лучше остаться, отдохнуть…» Будто я устала или тяжело больна! – фыркнула гномиха. – А Ведающий знаешь что потом сказал?
– Ну?
– «Если она убедила шестерых довольно занудных гномов, значит, и людей сможет убедить. Пусть едет».
– Здорово! – Я даже в ладоши захлопала. – И когда?
– Дня через два.
– Та-ак скоро? – Я опешила. Даже представить не могу, как я буду без Втайлы. Без ее трогательной, хоть иногда и слегка навязчивой заботы. Без ее поддержки. Без ее веселого смеха…
Впрочем, в последнее время она не смеется.
– Ну что ты, не грусти. – Гномиха опустилась на стул напротив меня. – Хочу понять, как люди живут, почему у них все не так, как у нас. Но насовсем расстаться с Хорверком я все равно не смогу. К тому же есть камера перехода: только ты позовешь – я уже здесь!
Я не стала ей говорить, что камерой перехода далеко не каждый день можно пользоваться, да и то лишь из Альдомира и Тильяса. И о том, что буду грустить – поначалу сильно, это точно. Незачем ее расстраивать.
И все же я рада, что она поедет. По зрелом размышлении, мне кажется, что ей так будет лучше.
Сегодня у меня были гости. В Хорверк вернулись несколько гномов, путешествовавших и живших кто где – в Ольтании, в Маркусе, а один даже до Дебокассии добрался. Очень симпатичные, и общаться с ними легко и приятно. Наверно, Хорверк покидают самые разговорчивые.
Прослышав о «чудесном спасении» Вьорка, они явились ко мне с подарками. Больше всего меня поразил шелковый платок из Вар-Рахиба. Он широкий-широкий и длинный, как платье, но если его свернуть, становится размером с ладошку. А какие чудесные краски! Невиданные оранжевые птицы, по краю – орнамент из красно-желтых листьев. Вглядываешься – и кажется, будто идешь по осеннему парку.
Я их угостила чаем со всякими сладостями, а тем, кто отказался, попросила принести крепкого хорверкского эля, так что все остались довольны. Один гном, Стаброд, был с женой. Они полвека прожили в Тильясе и уже несколько лет как надумали вернуться, но все дела, дела, и вот наконец… И все же они задержались еще на один день: двадцать второго адлари скончался настоятель храма Ашшарат. На другой день состоялись пышные похороны, народу – не протолкнуться. И в этот же день, говорят, треснула одна из колонн храма. Сами они не видели, но…
Тильясцы сочли такое событие очень печальным предзнаменованием.
А я вот думаю, что это связано с Шенни, хоть он и служил Меркар. Это же день его гибели!
С утра была у Вьорка. Ого-го, что мы придумали!
Вьорк решил, что заговорщиков нужно опередить. А как? Да очень просто! Если они охотятся на королеву – надо ее подставить. Только, конечно, понарошку.
В общем, кто-то должен переодеться в мое платье, а Соридель его заколдует, сделает похожим на меня.