Считанные дни, или Диалоги обреченных
Шрифт:
— О! О-о-о! — весело кричали подружки.
Девушка о чем-то взахлеб рассказывала Чаро, и та вторила ей раскатистым смехом. Антонио подошел поближе.
— …люди такие подлые, согласна? Я потеряла в них веру. Каждый занят только собой. Сплошь и рядом — законченные эгоисты, а я, как ты знаешь, не из их числа… Теперь подумываю уехать в Альпухаррас, в местечко под названием Бибион, там очень красиво. Возможно, займусь там керамикой… По меньшей мере мне это интересно.
Чаро чмокнула ее несколько раз в щеку.
— Какая ты красотка, Фатима!
— А ты? Как у тебя дела?
— Снимаю студию на площади Второго Мая. Маленькую, но очень милую… просто прелесть.
— А Ванесса?
— Как всегда со своими выкрутасами. У нее есть парень… но, похоже, она его не очень-то жалует. Уж такой уродилась.
— А я завязала со всем этим: послала куда подальше и коку, и всех мужиков. — Она ткнула пальцем в грудь стоявшему рядом прыщавому парнишке. — Он хорошо сечет в музыке, даром что ди-джей. Эй, ты! Я правильно говорю?
Парнишка пожал плечами и ответил:
— «Рин-Рин» чем-то напоминает Ливерпульскую группу [61] … По моему мнению… — Он покосился на Фатиму. — Мне так кажется. А вам нравится?
— Что-то в стиле рок-фламенко, — ответила девушка. — «Рин-Рин» подражает не только Ливерпульской группе, но и «Кетаме», и «Черной лапе». Разве ты не слышишь?
— Ую-ю-юй! — завопил парень. — Заводные ребята, здорово зажигают!
Фатима надула губы и бросила на парня презрительный взгляд.
61
Ливерпульская группа — имеется в виду группа «Битлз».
— А я вконец запуталась, попала между двух огней, понимаешь? — пожаловалась Чаро своей подруге. — Альфредо перевели на свободный режим и перевезли из Карабанчеля, но… А, да ты же еще не в курсе, завтра у нас фиеста. Мы приглашены на роскошную фиесту! Помнишь, как классно мы погуляли в прошлом году? Ты, я, Ванесса и Пили, не забыла?
Антонио подошел поближе. Мимо прошла группа подростков, громко напевая и бренча на воображаемых гитарах.
Какой-то парень бился в конвульсиях на земле и хрипло дышал; его держали двое. Сквозь дырку на брюках сочилась кровь, лицо с вылезшими из орбит глазами тоже было в крови.
Третий, стоявший напротив, бил его ногами в грудь и живот. Он отходил на несколько шагов, прицеливался и обрушивал на него удары. Те, кто держал жертву, молотили его кулаками по голове.
Вокруг собралась толпа и молча наблюдала за расправой. Ванесса, обвив Лисардо руками сзади, растирала ему спину.
— Стукни его битой, расколи ему черепушку битой! Я тебе говорю, придурок! — надсаживался один из державших. — Прикончи его к ядреной матери.
— Это будет тебе хорошей наукой, козел! — процедил сквозь зубы один из мучителей. — Чтобы в другой раз неповадно было!
Другой, придя в неистовство, завизжал дурным голосом:
— Она
И изо всей силы ткнул его в глаза растопыренными пальцами. Жертва взвыла от боли и завертелась волчком.
Они снова прошли мимо усатого дядьки, который продавал побрякушки.
— Эй, Рикардо, Рикардо! Купи браслет! А может, хочешь травки? Я сам ее выращиваю!
Антонио сделал отрицательный жест рукой. Чаро сжала его за локоть и предложила:
— Давай уйдем отсюда до окончания концерта, а то не успеем на метро. Ты его знаешь? — спросила она про усатого.
— Да, но не помню имени. Он когда-то был журналистом.
Чаро остановилась и запечатлела на его губах долгий поцелуй.
— Я умираю от желания остаться с тобой наедине, Антонио. Пошли скорее, умоляю.
Глава 22
Чаро и Антонио лежали голые, в изнеможении вытянувшись на кровати после исступленной любви. С потолка, сквозь слуховое окно, проникал свет фонарей и рисовал на животе Чаро причудливый лабиринт светлых полос. Ее тело блестело от пота.
Антонио тихо ее поглаживал.
— Видишь? Я тебе уже говорила: стоит мне почувствовать внутри эту штуковину, как у меня тут же проходит мандраж и желание колоться. Но лучше об этом помолчать, — Чаро издала хриплый смешок, — не то мне захочется повторить все сначала. Я целый год ни с кем не трахалась, Антонио. Целый год, подумать только! А как мне хотелось — если бы ты знал!
Она взяла лицо Антонио в свои ладони и приникла к его губам, касаясь языком нёба и десен. Сладостный густой мед ее слюны растекся по всему телу волной желания. Антонио застонал и прижал ее к себе.
— Как мне хорошо! Боже мой, как мне хорошо с тобой, — прошептала она.
— Дай я на тебя посмотрю. — Его голос звучал хрипло.
— Да, да… смотри на меня. Следи за тем, что я делаю.
Она стала трогать рукой пах, теребить грудь и соски.
Антонио зарылся лицом между ее ног и стал ритмично покачиваться.
— Ай! Ай-ай-ай! Нет мочи терпеть, не могу больше… Кусни меня там… кусни… еще, еще! Вот так! Раздвинь ее пальцами и посмотри. Теперь сунь туда язык, глубже, еще глубже, до упора! Тебе хорошо? Втяни ее в рот губами. Только не останавливайся, милый! Только не останавливайся! Потихоньку, потихоньку… так, будто ты хочешь ее скушать. Вкусно? Вкусно?
В комнату вихрем ворвалась Ванесса. Она застыла на месте, увидев Чаро и Антонио в кровати. По ее щекам текли слезы.
Чаро приподнялась.
— Эй! — позвала она. — Что с тобой? Ты разве не с Лисардо?
Ванесса злобно пнула ногой стул и опрокинула его на пол.
— Где таблетки? Сейчас же говори, где таблетки? Черт бы вас всех побрал! Куда ты их спрятала?
Чаро спрыгнула с постели и крепко ее обняла. Ванесса разревелась у нее на плече во весь голос.
— Ну, ну, милая, успокойся и объясни, что случилось?