Считай, что ты мертв
Шрифт:
Он смотрел, как медленно поднимается и опускается грудь Джины под простыней. Смотрел на ничего не выражающую маску ее лица и в ее приоткрытые, пустые глаза.
— Она может оставаться так долгие годы? — спросил он, едва уверившись, что в комнате остались только он и Вэнс, и никаких медсестер.
— Да.
— Вы уверены?
— Да. Надежды нет. — Вэнс обошел вокруг кровати и показал на красную вилку штепселя. — Это связь с аппаратом. А теперь я должен вас оставить. Меня ждут другие пациенты. — Он посмотрел
Гранди потер руками свое вспотевшее лицо.
— Это все, что я должен сделать?
— Пока штепсель включен, она будет продолжать дышать. Если его выдернуть, она безболезненно перейдет в состояние смерти. Вас ничто не должно беспокоить. Это будет вашим решением.
Врач вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Гранди подвинул стул и сел у кровати. Он долго, долго смотрел на Джину, опять следил за тем, как поднимается и опускается ее грудь, а потом внезапно понял, насколько безнадежно все это.
— В конце концов, детка, — произнес он, — ты убила того подонка, который накачал тебя наркотиками. Теперь я собираюсь прикончить подонка, который выпустил тебя на свободу, тебя — мою бедную, маленькую сумасшедшую девочку. Он будет страдать, детка, он за все заплатит. — Поднявшись, он нагнулся и поцеловал ее в щеку, а потом повернулся и выдернул красный штепсель из розетки.
Он стоял у нее в ногах, глаза его следили за тем, как все еще поднимается и опускается ее грудь, затем через некоторое время движение под простыней стало угасать. Он положил руку на лицо Джины, потом убрал ее и вышел из комнаты.
Когда он проходил через вестибюль, медсестра за стойкой регистратуры произнесла:
— Простите, мистер Гранди, вам просили кое-что передать.
Гранди задержался.
— Мистер Фрост просил сказать, что, если он вам понадобится, он будет на вилле «Орхидея».
Гранди посмотрел на нее, потом чуть нагнул голову и вышел в жаркую влажную ночь.
И, уже открывая дверцу «роллс-ройса», он услышал из темноты зловещий голос:
— Меня зовут Силк. Я работаю на мистера Радница.
Вернувшись в свою хижину на вилле «Орхидея», Фрост испытал лишь одно жгучее желание: убраться к чертовой матери из Парадиз-Сити, и как можно скорее. Все пошло наперекосяк. Его мечты получить пять миллионов долларов развеялись словно дым. Он инстинктивно чувствовал, что Джина больше не сможет стать нормальной, и от этого его сжирало тяжелое чувство вины за то, что он выпустил ее из клетки.
Фрост прошелся по комнате, сплел пальцы. Откуда ему было знать, что она сумасшедшая? Откуда ему было знать, что Амандо — психиатр?
Чертова куча дерьма!
Теперь ему следовало подумать о себе. Он упал на складной стул. Вытащил бумажник и посчитал свои деньги. Без денег невозможно ни прожить, ни уехать куда-нибудь! У него все еще оставалось четыре тысячи долларов, которые он получил за кольцо Джины, и еще тысяча своих. Итак, неплохо: он стоит пять тысяч долларов. Куда отправиться? У него нет транспорта. Брать «ламборгини» чересчур рискованно. Гранди может обвинить его в краже машины.
Он посмотрел на часы. Было 23.15.
Завтра, сказал он себе, будет новый день. Поднявшись, он стащил с себя куртку и галстук и, добравшись до кровати, повалился на нее.
Завтра, говорил он себе, он арендует машину и Уедет отсюда. И это будет конец этого тупого ночного кошмара. Куда же он поедет? Он провалился в сон, все еще гадая куда, все еще пытаясь составить план своей будущей жизни.
Проснулся он через четыре часа, услышав настойчивый стук в дверь хижины. Это его сразу встревожило. Рука Фроста нащупала оружие, пока он спускал ноги с кровати. Нацелившись, он подошел к двери.
— Кто там?
— Росс. Прости, что разбудил тебя, Майк, но нам нужно поговорить.
Держа перед собой пушку, Фрост отодвинул засов и отступил назад.
— Входи.
Амни вошел в хижину — его очаровательная широкая улыбка сияла, как всегда.
Фрост пинком закрыл дверь, задвинул засов и посмотрел на часы.
— Ради Бога! Ты знаешь, который час?
Амни добрался до одного из складных стульев и плюхнулся в него.
— Я бы чего-нибудь выпил.
Фрост сунул пушку в карман.
— Чего ты хочешь?
— Это хороший вопрос, — отозвался Амни. — Скотча в доме нет?
— Говори! — заорал Фрост. — Что все это значит?
— Ты мне нравишься, Майк, — улыбаясь, сказал Амни. — Ты мой человек. С той минуты, как я тебя увидел, я сказал…
— Давай без церемоний! — рявкнул Фрост. — Я тебе нравлюсь не больше, чем ты мне! Зачем ты пришел?
Амни состроил гримасу:
— Не будь таким грубым, Майк. Я подставляю свою голову под нож, явившись сюда. Я хочу кое-что тебе сказать, потому что я хороший друг.
— Ну хорошо, говори наконец, — сказал Фрост, — и давай не будем о хороших друзьях и всем таком прочем.
— Это насчет Лу, — сказал Амни.
— Что с ним такое?
— Тоже хороший вопрос. Лу зарабатывает себе на жизнь, всаживая в людей пули, и в этом деле он мастер. — Амни состроил еще одну гримасу. — Нам всем нужны деньги… именно так и заварилась вся эта каша, но я в этом больше не участвую. Именно поэтому я здесь, Майк.
Фрост напрягся.
— Ну… продолжай.
— Эта девушка… Джина… она умерла. Ее подключили к аппарату, который сохранял бы ей подобие жизни долгие годы, но Гранди выдернул штепсель. — Амни покачал головой, выражение его лица было сочувствующим. — Рад, что не мне пришлось делать такое.