Щупальца спрута
Шрифт:
До девушки было не более тридцати метров. У него пистолет с глушителем. Всего лишь хлопок, и ее не будет. И одна проблема уже решена. Все равно ему придется ее убить. Так лучше это сделать сейчас, здесь.
На Котова Зорькин обозлился. Тот уверял, что все у него под контролем. Но, оказывается, не все. Раз подруга вышла из-под контроля и за спиной главаря банды успела снюхаться с ментом. Да еще с каким!
Со Стасом Кручининым, которого Зорькин опасался больше всего на свете. И сейчас было некогда разбираться, как такое могло случиться. Важен сам факт. А он к сожалению не в пользу Зорькина. Да и самого Котова.
Зорькин тихо передернул пистолет, сначала выцеливая девушку в спину под левую лопатку. Выстрел верный. После него она не выживет. Но нажать на спусковой крючок он не успел. Услышал едва различимый шорох. Совсем рядом, за своей спиной. Резко обернулся.
Перед ним стоял бородатый мужик. Тот самый, который шел сюда вместе со Стасом. Только теперь в руках у него вместо тележки был короткоствольный автомат.
Зорькин опешил. Выходит, не работяга он вовсе никакой. Выстрелить из своего «макарова» он даже не помышлял, понимая, что для него будет достаточно одной короткой очереди из той штуковины в руках бородача.
– Брось ствол. И ложись харей в землю, – негромко, но с угрозой произнес бородатый, для большей убедительности ткнув стволом автомата Зорькина в грудь.
Зорькин уже лежал на холодной земле, раскинув в стороны руки и ноги под присмотром бородача, когда там, где был Кручинин и Котов, раздался выстрел из «макарова». И тут же совсем рядом, хлопок. Зорькин вздрогнул. Покосившись, увидел парня в пятнистом камуфляже со снайперской винтовкой в руках. Но рассмотреть его лица не получилось.
– Отвороти свое хамло, – свирепо зашипел бородатый и носком ботинка пнул Зорькина в бок, чтобы тот не зыркал, а отвернулся.
Ему заломили за спину руки, и одели наручники. Потом подвели к капитану Кручинину. Зорькин понимал, рассчитывать на милость победителя ему не придется. Взгляд Стаса выражал не столько пренебрежение, сколько брезгливость.
«Он меня обставил. Меня и Котова», – подумал капитан и решил спросить у Кручинина о том, что так не давало ему все это время покоя.
– Скажи, как ты догадался?
Заметил, Стас не держал на него обиды, а потому можно рассчитывать на откровенность. Он – победитель, и может позволить себе быть великодушным. Даже достал сигарету, прикурил и вложил ее в рот Зорькину. Потом сказал:
– Лугин. Он навел меня на эту мысль. Он сказал, что вместе с Голиковым видел у тебя на столе данные на бизнесмена Соловьева. Ты их расписал уж слишком подробно. Как ты помнишь, Голиков сумел установить, что бизнесмена убили. Но найти убийц, Володька не успел. Погиб. Уверен, в его смерти повинен ты, Зорькин. И теперь тебе придется все рассказать начистоту. Лучше не отказываться.
Зорькин съежился как от удара.
– Я понимаю, ситуация теперь не в мою пользу, – сказал он. Не раз мысленно перебирал, смогут ли когда-нибудь коллеги доказать его причастность к убийству Голикова. Теперь уж точно смогут. Котов наверняка будет все валить на него. Жаль, что не получилось его уложить тут. Но уж видно ничего не поделаешь.
– Можешь мне не верить, но я Голикова не убивал! – Поспешил ответить Зорькин в свое оправдание.
Но Стас на это недоверчиво покачал головой. Он предполагал, как все было, и какое участие в этом сыграл Зорькин.
– Ты может и не убивал. Вряд ли бы у тебя хватило духу. Но ты все устроил, чтобы этот гад пришел и застрелил Голикова, – кивнул он на Котова, которому оказывали первую медицинскую помощь. – Причем, убить Голикова ты придумал не где-то, а прямо в управлении. Вроде он решил покончить с жизнью. Вам надо было отвести подозрения?
Зорькин оскалился в нехорошей улыбке и кивнул.
– Молодец ты. Правильно мыслишь.
– А чего тут мыслить. Все очевидно. Но к твоему несчастью, Котов проболтался Наташе, как все там было. Он только не назвал твою фамилию. Она рассказала, мне.
– Значит, ты подозревал меня? – остервенело, произнес Зорькин и выплюнул недокуренную сигарету.
– Ну, можно сказать, да. Я решил проверить тебя. Удостовериться, что не ошибаюсь. Когда ты вернулся из офиса Зотова, на другой день я поехал туда и из разговора с секретаршей понял, ты многое в ее объяснении написал не так, как она тебе говорила. Графическая экспертиза установила, что и подпись на том объяснении ни ее. Сначала ты дал ей расписаться в одном объяснении. Потом, переписал его, а подпись подделал. Небось, свел через стекло? Хотя теперь это уже не важно.
Зорькин обречено кивнул головой.
– Один бог знает, как я не хотел, чтобы ты вышел на эту сучку. Котову надо было ее прикончить, – он обернулся, хотел глянуть на Наташу, но увидел майора Алексеева с лейтенантом Лугиным. Оказалось они стояли за спиной и все слышали.
– Мразь ты, Зорькин! – осуждающе бросил майор и отвернулся, так сделалось противно, велел спецназовцам увести задержанного в машину.
Стас подошел к черной с затонированными стеклами «Волге», на заднем сиденье которой сидела Наташа. Страха перед неизбежным в ее глазах он не заметил. Скорее, обреченность. Она грустно наблюдала за тем, как парни в камуфляже заталкивали Зорькина и Толяна боксера в автозак. Наверное, и ей бы там нашлось место, если бы не Стас. Он упросил майора Алексеева везти девушку в этой машине, и сам взялся сопровождать ее до управления.
Стас сел рядом с ней и велел водителю ехать, но слишком не торопиться. Когда они уже выехали на шоссе, Стас взял Наташу за руку, потрогал, не слишком ли туго надеты наручники. Можно было обойтись без них. Никуда бы Наташа не убежала, но Алексеев приказал, решил перестраховаться и Стас ничего не мог поделать.
На переднем сиденье, рядом с водителем, сидел здоровенный прапорщик спегруппы и, заметив такое внимание Кручинина к задержанной, наблюдал за его действиями подозрительно, поигрывая пальцами по цевью автомата.
– Извини, – тихонько проговорил Стас Наташе, пользуясь тем, что водитель начал что-то довольно громко рассказывать прапорщику и тот отвлекся.
Наташа не поняла. Спросила также тихо:
– За это? – показала она наручники, и на ее бледных губах появилась едва заметная улыбка, предназначавшаяся только Стасу и никому другому.
Стас молча кивнул. Не смотрятся эти железки на ее запястьях. Но теперь ей придется привыкать и не только к наручникам. Искренне жалел ее и ругал себя, что не проводил ее и не усадил в поезд. От бессилия не знал, что и делать. Но теперь уж ей убежать не удастся. Не зря же Алексеев усадил в машину этого мордоворота с автоматом.