СД. Том 13
Шрифт:
Каждая рука Теанта – лесного Хранителя, была длинной в десяток метров, а мышцы его размером с ледниковые валуны – и это никакая не метафора.
Даже мизинец Теанта был больше самого Хаджара, но тот не испытывал никакого страха. Просто потому, что не имел на это права.
— Ты пришел, Северный Ветер, — прогремел скрипучий, как дерево, глубокий бас. – как я и говорил тебе мгновением прежде, когда скует льдом то, что тебе дороже чести, ты придешь за этим цветком, — загремели деревья, застонали корни — это Теант придвинул Хаджару свою древесную ладонь. На
— Приходить прежде? – Хаджар казалось, что он вновь говорит с Древом Мира, а не древним Духом, олицетворявшим все то плохое и пагубное, что люди и нелюди причиняли лесам. — Что ты имеешь ввиду, достопочтенный Теант?
— Помнишь ли ты, что я тебе говорил? – повторил, вместо ответа, Дух. — Для меня прошло мгновение с твоего ухода, но, вижу, ты прошел через длинный путь. Как и всегда проходил, мой старый враг.
Ах да… Враг. Хаджар носил в себе частицу Врага, которую, почему-то, очень хорошо чувствовали демоны и духи. Так что Теант попросту спутал его с первым из Дарханов.
– - Ты сказал, что, когда я приду, ты съешь этот цветок, – кивнул Хаджар. – но я вижу, что он еще цел. Значит я успел вовремя, – Хаджар, все еще в одеждах из зимних шкур, опустился на колени, а затем уперся лбом в холодную почву. Так сильно, что по лицу заструились ручейки крови из царапин, оставленных мелкими сучками и корнями. – Прошу, хранитель темнолесья, прошу отдай мне этот цветок, а взамен я отдам тебе все, что ты попросишь.
Ответом была тишина, которая вскоре сменилась скрипом и ощущением тяжести на спине. Это Теант опустил на плечи Хаджару руку, чтобы затем поднять последнего на ноги.
Печаль источали его темные, болотные глаза, что не было метафорой – они действительно выглядели вертикальными болотами внутри глазниц из корней и деревьев.
– Я скорблю с тобой, мой старый враг, о твоей утрате, – шепотом шелестящих крон разлетался по оврагу его глубокий голос. – о твоей прошлой утрате, нынешней и грядущей. Ты приходил ко мне прежде, пришел сейчас и будешь приходить. Но, как и прежде, как сейчас, так и после – я не смогу тебе помочь.
– Прошу… все что угодно…
Теант нахмурился и выпрямился. Теперь его голос звучал трещащим от бури лесом. Гнущимися в земной поклон вековыми деревьями; корнями, вырываемыми из почвы ветрами дикого шторма.
– Разве можешь ты, смертная плоть, дать мне жизнь?! Жизнь измученными вашей поступью лесов, что я храню в сумерках, когда уходит свет и не приходит тьма?! Разве можешь ты излечить раны от высушенных вами ручьев?! Шрамы от устроенных пожаров?! Дать пищу тем, чья кровь пролилась не для пропитания, а потехи и забавы ради?! Дай мне свой ответ, мой старый враг! Можешь ли ты это? И если ты ответишь, что да – я отдам тебе этот цветок.
Надо было ответить. Надо было заставить свои губы пошевелиться и сказать простое, пусть и лживое, “да”. Соврать. Солгать. Но…
Хаджар
Как он сможет научить своего сына понятиям чести и истины, если вся его жизнь будет построена на лжи? Дом, построенный из гнилых бревен, обречен обрушиться.
– Я так и думал, – Теант поднял ладонь и огненный цветок пропал в его древесной гортани.
Сердце Хаджара пропустило удар. Затем еще один удар. Еще и еще.
Оно попросту замерло.
И Хаджар Дархан начал умирать где-то внутри самого себя.
И то, что поднималось вместо него, было уже чем-то другим.
Почему-то ему вспомнились слова министра Джу из воспоминаний:
– “Помни, мой король…
– Помни, хранитель Теант….
– “как я просил тебя, стоя на коленях…
– Как я просил тебя, стоя на коленях.
– “спасти мой народ”
– Спасти моих родных.
Глаза Хаджара засияли небесной бурей, когда ветра сталкиваются с грохотом падающих со скал камней и молнии сверкают выпущенными на волю духами мщения и разрушения.
Шкуры на его теле порвались. Железные доспехи пришли им на смену.
По нагруднику летал разъяренный дракон. Его когти и клыки сверкали на руках и ногах Хаджара. А меч, на котором птица Кецаль разрезала крыльями облака, источал тьму и синеву и, сливаясь, они превращались в бурю.
– Как никто другой, – и теперь уже голос Хаджара гремел над темнолесьем Тир-на-Нога. – ты должен знать, Теант. Мы то – что едим. И, пусть будет так…
“Что ты будешь делать, Хаджар, когда придет тот, кто захочет все у тебя отнять?”
– … я вырву твое сердце. И если этого будет недостаточно – сцежу всю кровь, до последней капли, но освобожу то, что мне дорого. И, пусть хоть сам Дергер спуститься ко мне – но это будет последней раз, когда я обнажу свой меч.
Вокруг Теанта вспыхнул столп темной энергии. Энергии леса, погрузившегося в глубокие сумерки.
– Так давай, как прежде, как после, как ныне, сразимся, мой старый враг! Глава 1201
Когда энергия рассеялась, перед Хаджаром больше не было никакого гиганта. Вместо него среди опавших старой змеиной кожей древесных обломков, стремительно порастающих мхом, стоял высокий воин, чьи лучшие годы уже прошли, но сила еще осталась внутри могучего тела.
Ростом больше двух метров, он был шире, чем Орун. Рыжая борода, похожая на древесную кору, выглядывала из-под капюшона, выглядящего мокрой от росы травой.
По бокам качались ветки с древесных наплечников, тяжелого, дубового цвета. Порванный плащ, скрывавший лишь правую сторону Теанта, сливался с серой землей темнолесья. Так же, как скрывалась тяжелая юбка, являющаяся продолжением каменного нагрудника, пересеченного корнями, растущими из наплечников.
В левой руке — горящем корне, он сжимал длинный меч необычной формы и пропорции. Это не был классический клинок. Не из числа бастардов различной породы. И точно не тяжелой.