Сдаётся каморка под лестницей
Шрифт:
– Устраивает?
Я попыталась посмотреть, что там, но из-за него ничего не увидела, так как он закрыл собой обзор, но хорошо понимала, что у меня есть выбор – или эта каморка или улица. Тёплый закуток перевесил любые доводы, и я отдала деньги за неделю вперёд и договорилась, что возможно задержусь и до Нового года, потому вторую половину, отдам дня через четыре, когда точно буду знать останусь или нет. Он пожал плечами, смачно чихнул в сторону и ушёл, а я под пристальным взглядом бабули осмотрела своё место жительства на ближайшее время. В каморку, где должна храниться хозяйственная утварь по уборке помещения, поместилась только узенькая кровать и тумбочка. «Ну что ж, - вздохнула, - во всяком случае, у меня хоть какая-то кровать есть, и на голову не сыпется снег, а это уже многого стоит». Теперь вопрос, куда девать тётушкин опыт. На моей новой жилплощади места ему явно не было. Я пoтопталась и так, и этак.
– Что, решаешь, кто будет там жить, ты или чемодан?
– не выдержала старуха, наблюдающая за мной.
– Хотелось бы мне, - пробурчала я.
– ? у тебя там что?
– поинтересовалась пожилая женщина.
– Если честно, то я сама не знаю, - почему-то захотелось поделиться наболевшим.
– Это моя тётя Павлина собирала. Сказала, что тут весь её жизненный опыт.
– Да?
– оживилась старушка.
– А давай посмотрим, может, решим, куда это деть.
Мне, конечно, не сильно хотелось этим заниматься, я мечтала уже раздеться и лечь в кровать, но мысль, что старуха может пристроить чемодан, воодушевила меня, и я кивнула, соглашаясь.
– Пошли, - пошаркала она вперёд по длинному коридору, а я радостно отправилась за ней. Раздеться времени у меня не было, а потому я только скинула c головы беретик, одёрнула утеплённый жакет и, подхватив опостылевший чемодан, бросилась следом. Пришли мы на небольшую, чистенькую и уютную кухню, где помимо нас, было ещё трое, как я поняла, постояльцев.
– Добрый вечер, – кивнула я, рассматривая своих временных соседей – двух мужчин и молоденькую, как мне показалось, лет семнадцати девчушку с независимым взглядом голубых глаз, которыми она постреливала в сторону молодого парня.
– Добрый?
– крякнул один из мужчин, грузный, солидный, с окладистой бородой и пышными усами. «С Нижних Пезинок, что ли?
– подумала я, рассматривая его.
– Там все любители растительность и живность разводить».
– Что может быть доброго в такие дни, - продолжал бурчать пезинец, - сплошная толчея на улице и заоблачные цены.
– Вы бы, пан Милош, приезжали, когда нет праздников, - ответил ему второй, стройный молодой человек в белоснежной рубашке, заправленнoй в чёрные отутюженные брюки со стрелочками, в серой жилетке и гладко зачёсанными светлыми волосами, - тогда бы вам понравилось.
– Как же? – недовольство переливало через край, грозя затопить нас всех. – А индейку в такие дни кто брать будет?
– Ну, не знаю, – не сдавался его сосед, - вам не угодишь. То то не так, то это.
– А я и не прошу мне уго?дать, - насупился тот, – и вообще, я пошёл уже отдыхать.
– Пана, - повернулся ко мне молодой, - вы к нам надолго?
– Нет, – помотала я головой, не сводя с него взгляда и думая, а вдруг мне сейчас повезёт, и он решит, что я его судьба.
– А вы умеете пользоваться утюгом?
– огорошил он меня вопросом.
– Пан Джозеф, не борзей, - прыткая старушка моментально сориентировалась, - а ты не стой истуканом, - набрoсилась на меня, - а то этот быстро свои рубахи тебе приволочёт. У неё каморка, так что облом тебе, - выдала старушка бравым жаргоном.
– Так можно на кухне расположиться, - не унимался пан Джозеф.
– Я тебе расположусь на моей кухне, - погрозила она ему.
– Женись, окоянец, уже, чтобы тебе жена их наглаживала.
– Да где её взять, жену-то?
– не унимался молодой человек.
– Можно подумать приличные девушки просто так валяются.
– Я приличная, – не выдержала я. Они все повернулись и уставились на меня. А что я сказала?
– Ты?
– Джозеф посмотрел на меня, словно первый раз увидел. Похоже, увиденное сильно его впечатлило. Один глаз задёргался.
– А что?
– не поняла я.
– Я воспитанная, образованная, готовить умею, и если выйду замуж… – и замолчала, подумав, что про кондитерскую говорить не надо.
– То, что? – решила уточнить ушлая бабуля.
– Ничего, - стушевалась я, - выйду и выйду.
– Ну и ладнo, ничего, да и ничего, так давай смотреть, что у тебя в чемодане, - разом предложила та.
– Прям здесь?
– Конечно, а у тебя там что, что-то запрещённое?
– прищурилась тут же та.
– Ты же сказала, что тёткин опыт там.
– Ну, да, - промямлила я.
– Ставь сюда, – указала на широкий комод вдоль стены, который служил ещё и лавкой. – Открывай, - скомандовала она, и мне ничего не оставалось делать, как достать из нагрудного кармана ключ и щёлкнуть замочками. Открыла крышку и замерла, уставившись на бюстгальтеры и трусы гигантских размеров.
– Вот это да! – присвистнул пан Джозеф, а ушлая бабка схватила кружевные панталоны и подняла на уровне глаз.
– Если разрезать пополам получатся штoрки, - задумчиво выдала она, а я покраснела до ушей, до меня только тут дошёл вопль тётушки про нижнее бельё. Она мне что, свои на радостях пожертвoвала, чтo ли? Я быстро захлопнула чемодан.
– Ну всё, – зло сказала я, - полюбовались и хватит.
– Эти-то возьмёшь?
– спросила старуха, протягивая панталоны.
– Нет, сделайте себе шторки, если сильно понравились, - сдёрнула чемодан и побежала в свою каморку, волоча его за собой. «Чтоб ты провалился! – поддала ему коленом, мечтая выкинуть его в мусорку. Останавливало только то, что тётю нельзя волновать.
– Ладно, – решила, со злости впихивая его, а потом и себя в каморку, после чего захлопнула дверь в своё убежище, - как-нибудь переживу.»
Кое-как развернулась к источнику моих неприятностей, изловчившись, с трудом запихнула его под кровать, разделась и повесила одежду на крючки. За благо хоть об этом побеспокоились. «Вероятно, здесь просто висели тряпки, - вдруг мелькнула мысль.
– Ну и леший с ними, - подумала и завалилась на кровать, вытягивая ноги. – Какое блаженство. Ох, наверно, там наверху всё же правда кто-то есть, - размышляла я о том, о чём втолковывала мне тётя, ставя маленькую свечку в углу своей комнаты, где она общалась с высшими силами. – А то сидела бы я на улице. Может, тётя сейчас тоже просит, чтобы у меня был нормальный жених», - мечтала я, надеясь, что тётушкины силы мне помогут больше, чем её опыт. Села. Достала из сумки свою любимую ночную сорочку. Она была мягкая то?енькая, белая в густо набитый мелкий горошек. Горошек слегка светился в темноте. Это был такой подарок от производителя, для первых купивших новое изделие.