Сдается комната с фонтаном
Шрифт:
В другом положении мне, очевидно, имело смысл возмутиться, затопать плюшевыми тапками, напомнить, по чьей милости я грохнула прабабушкину вазу. Но теперь Михаил стал для меня мужчиной, от которого я не планировала отлипать. По крайней мере, до того момента, как я не придумаю, что делать дальше.
– И куда мы сейчас пойдем?
– Сказал же – завтракать. Жрать я хочу, – старик нащупал языком недоеденный кусочек изюма, который, вероятно, доставлял ему определенный дискомфорт, и ловко его слизнул.
– Завтракать? – переспросила я. – В халате?
Михаил глянул на
– А ты стиляга. Лапти – вообще Джимми Чай. Писк.
– Джимми – кто?
Но старик уже, весело посвистывая, припустил в сторону Невского.
– Чай, говорю, пошли пить.
Невский проспект прекрасен всегда, но особенно он хорош в шесть утра – свежий, умытый, солнечный, пахнущий кофе и хорошим предчувствием. Туда – сюда мелькают, громыхая по тротуару, огромные чемоданы иностранного производства. Несутся горячие стаканчики, скачут рюкзаки, мелькают еще мокрые после утреннего душа волосы, зевают круглосуточные кафешки. Если поначалу я и беспокоилась о том, как воспримет Питер мое внезапное появление в халате, то вскоре не без радости убедилась, что Питеру на мой халат, а тем более тапки, глубоко плевать. Я даже приосанилась, накинув на голову капюшон, и вообразила себя эксцентричной французской певицей, которая бежит за утренним круассаном после ночного клуба в сопровождении экстравагантного друга. Как и положено французской певице. Понимаете?
– Странная ты, – прервал мои приятные фантазии Михаил. – И что ты теперь делать будешь? Убогая, бездомная. И документов нет. Даже жалко тебя, – он то убегал вперед, то останавливался, чтобы дождаться меня, сказать какую – нибудь гадость и опять ускакать. – Угораздило тебя в старухины комнаты пойти? Сладенького захотелось, да? Ух, убогая.
От возмущения я даже надула щеки. Мое терпение лопнуло. В конце концов, я почти звезда французской эстрады, хоть он об этом и не подозревает.
– Чего вы себя не жалеете? Тоже, небось, живете не весело?
Старик остановился и расхохотался. – Дурочка! Я как раз очень весело живу. Всю жизнь только так мечтал. Я же за свои годы каких только костюмов на себя не примерил – и свадебный, и деловой, и пижамный с детской отрыжкой. Все не то. Скукотища. Только сейчас жить и начал. Спасибо МарьСанне. Надо ей чего – нибудь вкусненького вечером принести, – задумчиво добавил он сам себе. А я обрадовалась.
– Значит, мы к ней мириться пойдем? Здорово как, – потом подумала и погрозила старику пальцем. – Чуть вы меня не провели. Она же в действительности не будет из – за той вазы ругаться? Вы все придумали?
Прежде чем ответить, старик огляделся, выцепил взглядом девчонку – подростка в бейсболке, которая украдкой, чтобы не попасться на глаза уборщикам, клеила на столбы и остановки объявления. Заметив старика, она по – свойски ему улыбнулась и подмигнула. Потом натянула бейсболку так, что она скрыла ей почти все лицо, вскочила на самокат и укатила в сторону Дворцовой площади.
Дружески помахав девчонке вслед, хотя она и ни разу не оглянулась, Михаил подошел к ближайшему столбу и ткнул в него пальцем.
– На, читай.
В объявление на коричнево – желтой бумаге написано красивым старинным почерком чем – то вроде чернил. Которые похожи на кровь.
«Сдается комната с фонтаном».
Я прочитала два раза и оторопело посмотрела на старика, ожидая разъяснений.
– Опоздала, убогая. Очень ты старуху расстроила.
Пока никто не успел позариться на мою родненькую комнату с фонтаном, я виновато оглянулась, сорвала листок со столба и запихнула его в карман халата под кривлянье и ухмылки Михаила.
– Ну, ну, – прокомментировал он мои старания. – Туда посмотри.
И махнул рукой на проспект, улетающий стремительным уличным движением в сторону Зимнего. Я с изумлением увидела, что по обе стороны дороги, возле книжных и булочных, театров и памятников, прохожих и приезжих желтеют проклятые старухины свитки. Я открыла рот в беззвучном проклятии. Когда только девчонка успела? Ответ на этот вопрос я получила почти сразу. Утренний Невский заполонили, неведомо откуда налетевшие девицы в одинаковых бейсболках. Они сновали туда – сюда на скейтах, роликовых коньках, в ветровках, джинсовых куртках, комбинезонах. И у всех до одной лица были скрыты широкими козырьками желто – коричневых кепок.
– Это откуда же они все взялись? – ахнула я и украдкой от Михаила ущипнула себя за руку. Ущипнула, видимо, не сильно, потому что морок не развеялся, как любое порядочное видение после безжалостного приведения себя в чувство.
Но самое поразительное, что похожие, которых нимало не смущал мой игривый халатик, одинаково не обращали внимания и на девчонок в бейсболках. Обрадовавшись, я с энтузиазмом бросилась срывать объявления. Пояс развязался, но я, несмотря на очевидные неудобства, ловко лавировала, хлопая полами халата, между чемоданами и шпильками и вежливо бубнила под нос: «Извините… прошу прощения… не заметила… очень надо». Вскоре я доверху наполнила карманы старухиными каракулями. (Вообще – то почерк у нее был очень даже ничего, но сделайте скидку на мою тогдашнюю злобность).
Устала жуть как. Даже дикая мысль возникла у одной из нахалок самокат угнать. Но стоило мне приблизиться к кому – то из них, как козырек опускался еще ниже, а девчонка, приветливо махнув моему старику, улетала прочь. Я так расстроилась, что плюхнулась прямо на тротуар по – турецки и заплакала. Михаил присел рядом на корточки. Странно, но теперь от него отчетливо пахло мятной зубной пастой.
– Притомилась, девонька? – неожиданно с сочувствием спросил он. – Ну, будя, будя реветь – то. Когда это слезы горю помогали?
Он погладил меня по волосам, а я, как изголодавшейся по ласке котенок, которого любили, любили, а потом взяли да выбросили, прижалась к его рукам несчастной своей макушкой.
– Почему я така- а -а-я невезучая? Что со мной не так? Надо Лизке позвонить – вдруг приютит?
– Не, не приютит, – покачал головой старик. – Ее родственники плотно в Питере осели. Погонит она тебя.
Я крякнула.
– А вы – то откуда знаете? – отстранилась от него, постаралась в глаза заглянуть. Но они чего – то совсем потерялись в мешанине бровей и морщин.