Сдайся мне
Шрифт:
В какой-то момент голова начинает кружиться сильнее, и Агата предлагает мне пойти подышать свежим воздухом на балкон. Через пару минут становится и правда лучше, поэтому я решаю вернуться. Сестра остается на балконе, а я по дороге в гостиную сталкиваюсь с Яном, который, кажется, собирается составить компанию Агате.
— Ты в порядке? — второе столкновение происходит с Мироном.
У него в руках стакан с какой-то мутноватой жидкостью.
— Можешь за меня не волноваться. Я ведь такая же гостья, что подумают остальные? —
— Сверни в другую сторону, спальню тебе покажу.
Мои брови ползут вверх.
— Это не то, о чем ты подумала, зефирка. Держи, — он протягивает стаканчик со странным содержимым мне. — Не бойся, у меня нет цели тебя отравить.
— Что это?
— Сорбент. С ним должно стать получше.
Я выпиваю все до последней капли, по пятам топая за Мироном в его личную спальню. Дышу глубоко, прислушиваясь к собственному телу. Не стоило мне пить, чувствую себя отвратительно.
— Как тебе? — посмеивается Мирон, когда мы оказываемся внутри.
— Здесь же только матрас… — растерянно обвожу взглядом абсолютно пустую комнату.
— Мебель еще не успели привезти. Хочешь присесть?
Я киваю, и Мирон с помощью канцелярского ножа вскрывает упаковку матраса. Откидывает пленку, вырезанную с трех сторон, назад, и забирает у меня из рук пустой стакан. Стеклянный, не пластиковый.
— Хорошая колонка, Диан. Мне понравилось, — разрезает повисшую тишину хрипловатым голосом.
— Ты открыл?
— Да, распечатал, когда ты ушла. Не поверишь, но я сам на подобную заглядывался. Хочу обустроить себе умный дом.
Улыбка на его лице мне нравится гораздо больше хмурого выражения и напряженно сдвинутых бровей.
Я сажусь на самый край матраса, Мирон практически падает рядом со мной, тут же откинувшись на спину. Еще одна слишком долгая минута, когда никто из нас не произносит ни слова.
— Как учеба? — он снова берет ведущую роль на себя.
— Нормально, — машинально отвечаю, не углубляясь в детали.
— Общаешься со своим мальчиком?
— С Алексом? Он редко появляется в университете, но мы начали переписываться. А как у тебя дела? С Виолой, — у меня дрожит голос.
— Я ее с детства знаю, в одной песочнице росли. Ее отца потом в Питер перевели, они переехали. Не ревнуй, Динь-Динь.
Дергаюсь, когда волосы с одной стороны начинает немного тянуть. Я оборачиваюсь и вижу, как Мирон пальцами играет с ними — накручивает сделанные плойкой пружинки и отпускает их, приподняв уголок рта с одной стороны.
— А если я хочу ревновать? Хочу иметь право на это? — я не выдерживаю.
Рывком поднимаюсь на ноги. Сразу поворачиваюсь лицом к Мирону, потому что не видеть его сейчас еще страшнее.
— Мне уже давно не семнадцать.
Голос звучит слишком обиженно.
— Поверь, я успел это заметить, — его взгляд блуждает по моему телу.
— Что тебя останавливает? Почему
— Потому что таким хорошеньким правильным девочкам не место в моей жизни. Я разобью твое маленькое сердечко, Динь-Динь. Уходи, пока еще можешь это сделать.
— Не уйду… — срывается быстрее, чем я успеваю подумать.
Он приближается ко мне. Подходит вплотную, заполоняя собой все пространство. Это кружит голову, колени дрожат, а кожа покрывается предательскими мурашками. Его запах, его горячее дыхание на моих губах…
Глава 10
Мирон поправляет мне волосы с такой нежностью, что я будто заново влюбляюсь в него. Пальцы с немного шершавыми подушечками скользят по коже, заводят за ухо несколько прядок, поглаживают щеку и опускаются к губам.
— Я постоянно о тебе думаю, — шепчу, чувствуя прикосновение пальцев к нижней губе.
— Даже по ночам?
— Особенно по ним… — честно выпаливаю я.
— Какая плохая фея мне попалась, — Мирон усмехается, нависнув надо мной, прижав меня к стене всем телом.
Я пикнуть не успеваю, когда его горячие губы вовлекают мои в поцелуй. Его язык скользит по моим зубам, толкается в рот, Мирон углубляет это безумие, протискивая руку между стеной и моей спиной, чтобы совсем вдавить в свою твердую грудь.
Мы целуемся долго. По-взрослому, с языком. Все это время Мирон исследует мое тело, а я боязливо сжимаю его футболку на плечах, привстав на носочки.
— Держись, обезьянка, — он подхватывает меня под попу и несет к матрасу.
Опускает на него осторожно, сам ложится сверху. Ребра сдавливает, становится трудно дышать, когда Мирон прижимается твердым бугром между моих раздвинутых ног.
— Раздавил тебя? Блин, прости, зефирка. Мозги из-за тебя плавятся, я вообще не соображаю.
— Ты тяжелый такой, — ерошу волосы на его затылке.
— Это просто у тебя слишком мало мышц, мне иногда кажется, что тебя можно двумя пальцами сломать.
Я подаюсь вперед и кусаю его за нижнюю губу. Дерзко и провокационно.
Обвиваю ногами, когда Мирон пытается отстраниться. Лучше мне дышать через раз, чем потерять тепло, которое волнами исходит от его взвинченного напряженного тела.
— Черт, зефирка, выпусти меня, — он держит часть своего веса на локтях, стараясь сильно не давить на мою грудную клетку. — У меня дверь здесь пока не запирается, слышишь?
Отчаянно мотаю головой и снова прошу поцеловать меня. Очень тихо, облизывая губы. Они распухли и пульсируют.
— Ты — одно сплошное искушение.
Тяжелая ладонь оказывается на моем бедре. Платье задралось, когда Мирон уронил меня на матрас, и теперь он может беспрепятственно гладить голую кожу.
Несколько точек на шее обжигает огнем, когда Мир добирается губами до нее. Лижет, кусает, втягивает кожу в рот. Ухмыляется, рассматривая свою работу.