Сдайся мне

Росс Софи

Но на предателя это не действует. Он скидывает со своего тела мою руку и заключает ее в грубую хватку, когда я пытаюсь вновь.

— Ты не поняла меня? — цедит он сквозь зубы.

— Обработаю тебе ладонь и уйду, — стою на своем.

Сдавшись, Мирон приваливается боком к тумбе и перехватывает тлеющую сигарету левой рукой. Правую он протягивает мне.

Я аккуратно вожу смоченной в антисептике ваткой по его коже, смываю кровь и прижимаю ее к порезам под недовольное шипение предателя. Тонким слоем накладываю заживляющую мазь и повязку поверх

нее. У меня дрожат пальцы и финальный узелок получается лишь с третьей попытки.

— Теперь ты наконец-то начнешь меня слушаться?

— Нет, — я задираю голову, чтобы с вызовом посмотреть в его черные глаза. — Кто это был в клубе?

— Откуда я знаю? Какая-то девчонка, решившая пофлиртовать со мной.

— Я попросила Алекса поцеловать меня.

— Зачем?

Мы меняемся местами. Теперь я оказываюсь прижата к кухонному гарнитуру, а Мирон нависает сверху. Столешница неприятно упирается в район поясницы.

— Хотела тебя разозлить, — произнеся это, я закусываю губу.

— Может, ты еще и трахаться с ним начнешь по-настоящему мне назло?

— А если я уже?

Не успеваю вовремя прикусить язык, и это становится последней каплей для Мирона.

— Я просил тебя уйти. Я, блять, давал тебе возможность сделать это. По-хорошему, — он еще сильнее напирает на меня, хватает за бедра, больно впиваясь пальцами, и усаживает на тумбу.

— Я не… Не… — захлебываясь собственным страхом, когда его ладонь ложится на шею.

Он сдавливает пальцы ровно настолько, чтобы я не могла говорить, но могла дышать. Дергает мое платье к талии, раздвигает мне ноги, устраиваясь между ними.

Интонация его голоса не сулит мне ничего хорошего. Абсолютно ничего.

Пытаюсь его оттолкнуть, но он перехватывает обе моих руки и заводит те за спину. Ему достаточно легко удерживать их в таком положении даже при моих попытках противостоять его силе. Бессмысленных попытках, если честно.

Губы предателя накрывают мои. Я что-то мычу, но Мирон только лишь углубляет поцелуй и предостерегающе сжимает зубы на нижней губе пока еще достаточно слабо. Он толкает язык в мой рот, отпускает руки, чтобы свободной пятерней зарыться мне в волосы. Сжать их на затылке, зафиксировать мне голову так, чтобы можно безостановочно терзать откровенными жесткими поцелуями мгновенно распухшие губы.

— Поздно, фея, — горячим шепотом опаляет ухо, когда я ладонями упираюсь ему в грудь. — Теперь уже слишком поздно.

Мирон тяжело дышит, я чувствую эти прерывистые выдохи кожей, стоит ему полностью переключиться на мою шею.

Слышится треск моих колготок. Нейлон ползет стрелками по ноге от разодравших его пальцев предателя. Подушечками Мирон добирается до внутренней стороны бедра и кругами поглаживает кожу. Сжимает сильно, вырывая из моей груди писк.

Глава 21

У меня немеют губы. Мышцы тянет от слишком сильно раздвинутых ног. Я вцепляюсь в плечи предателя, впиваюсь ногтями в них и чувствую, как его пальцы

впиваются в мои бедра еще грубее.

Языком Мирон проводит по моей шее. Спускается к ключицам, прикусывает их и втягивает кожу где-то за ухом. Окончательно разрывает колготки и стягивает по моим ногам остатки. Изорванный капрон летит куда-то в сторону, и теперь все его касания ощущаются еще острее.

Одной рукой Мир снимает с себя футболку, а потом берется за мое платье. Нитки трещат где-то сбоку, он нетерпеливо срывает с меня клочок ткани, и я тут же прикрываю грудь руками. Прячусь от его темного взгляда.

Это все настолько неправильно, что в голове не укладывается.

— Убери, — хрипит Мирон мне в губы, сжав на затылке волосы. — Руки убери, Динь-Динь.

Ладони под властью его глубокого грубого баритона соскальзывают вниз. Я зажмуриваюсь, чтобы не видеть, как он рассматривает меня. Несмотря на то, что окно все еще открыто — мне невероятно жарко. Воздух напоминает раскаленную лаву, я могу осязать эту высокую температуру.

Наклонившись, предатель втягивает в рот напряженный твердый сосок. Обводит его шершавым языком, ударяет по самому центру, и я вздрагиваю, чувствуя, как тело против моей воли наполняется возбуждением.

Слабые отголоски рождаются внизу живота, кончики пальцев покалывает.

— Ты дрожишь, — обжигающими поцелуями он поднимается к ушку, цепляет мочку зубами и слегка оттягивает ее. Жалит губами шею, после зализывая след, который завтра будет темным пятном напоминать мне о случившемся.

— Я хочу уйти…

— Нужно было это делать, когда у тебя еще была такая возможность, — Мирон хватает меня за бедра и буквально насаживает на себя.

Вжимается в сердцевину твердой выпуклостью, рычит мне в волосы. Его ладонь с бедра оказывается на груди. Я взвизгиваю, когда он обхватывает потяжелевшее полушарие, до боли стискивая пальцы.

Он прижимается лбом к моему. В каком-то нежном жесте поглаживает щеку костяшками пальцев. На повязке, которую я наложила несколькими минутами ранее, в некоторых местах уже успела проступить кровь. Но даже это не останавливает Мирона.

— Я хотел тебя так сильно, что теперь не отпущу, — тихо говорит он. — Из головы тебя выкинуть не получается. Постоянно думаю о тебе, Диан, понимаешь?

Растерянно киваю.

Мирон приподнимает меня за бедра, заставляет обвить его талию ногами. Он поддерживает меня под попу и несет к дивану.

Я падаю спиной на ворох подушек и сразу же отползаю к спинке. Наблюдаю.

Вот сейчас он остановится. Возьмет себя в руки, увидит в моих глазах страх. Сейчас…

Вместо этого щелкает пряжка на ремне в его джинсах. Взяв меня за щиколотку, Мирон дергает на себя мое окаменевшее тело и мгновенно оказывается сверху. Наваливается так, что я пошевелиться не могу.

Тут-то меня и отрезвляет. Он пойдет до конца. Если раньше это все было какой-то игрой, то сегодня я очень сильно разозлила предателя, и теперь он не намерен отступать.