Сдаю комнату в коммунальной квартире

Николаева Ната

— Ты ж глянь на них! — неожиданно прыснула Жанна. — Похожи, как братья. Здоровые, наглые, чавкают. Даже морды набиты одинаково.

Действительно. У Максимилиана улетучились как властность, так и хорошие манеры. Он копировал поведение Игоря — немного пародийно, но это было заметно лишь при внимательном рассмотрении.

— Ты вообще по жизни кто? — спросил Игорь, отрываясь от яичницы. — Я — маклер.

— А я — брокер, — в тон ему ответил Максимилиан.

Оба заржали. Собаки, разлегшиеся вокруг стола, навострили уши. Барон посматривал на меня и улыбался. Похоже,

он был счастлив — рисовался перед стаей своим знакомством с Максом и демонстрировал Максу свое главенствующее положение в стае.

— Одеяло, постельное белье, — заговорщически проговорила Жанна, когда Макс с Игорем отлучились по нужде, — Я понимаю, ты к нам в гости не пойдешь.

— Не знаю, — замялась я.

— Точно не пойдет, Жанна! — подмигнул подкравшийся Максимилиан. — У нас столько дел. Вчера в музей на экскурсию ходили. Сегодня… Не знаю, но куда-нибудь выберемся.

— Никуда не пойду! — твердо сказала я.

— Хорошо, — покладисто согласился Максимилиан. — Будем дома сидеть, чай пить.

Жанна расхохоталась. Я вскочила со стула. Барон подхватился, коротко гавкнул, прощаясь со стаей.

— До свидания! — процедила я Жанне и оторопевшему Игорю.

Максимилиан взял со стула пакеты, попрощался. Я быстро пошла вперед. Перебежала дорогу, рискуя попасть под машину, свернула в проулок.

— Мария Александровна! Куда вы мчитесь, как угорелая? Подумайте обо мне! Я же все время за вами что-то ношу — то ваше одеяло, то чучело. Мне тяжело!

— Вы! — возмущенно обернулась я. — Вы своим появлением с одеялом испортили мою репутацию в глазах знакомых!

— Вы не правы, — спокойно ответил он. — Своим появлением я вашу репутацию обелил. Подумайте сами, что бы рассказывала потом ваша приятельница, если бы не слышала чистосердечного признания бабки?

Я призадумалась. «Скорей всего Барон кинулся на этого Шарика, Машка не стала его отзывать, а бабка в суматохе потеряла сумку. Или кто-то сумку стырил, пока собаки дрались. Да знаешь, может, и Барон подобрал, и Машке принес, он же у нее дрессированный, не то, что наши дворняги…». То ли он украл, то ли у него украли…

— Вы заставили бабку признаться! — догадалась я. — Сама бы она в жизни не раскололась!

— Заставил, — улыбнулся он. — Мария Александровна, я же о вас забочусь. А вы убегать надумали, прятаться. Что бы вы делали у этих людей, скажите честно?

— Скучала, — вздохнула я.

— А со мной вам весело? — умильно спросил он, заглядывая мне в глаза.

— Весело, — рассмеялась я.

— Я рад, — важно сказал Максимилиан. — Чем бы мне еще вызвать ваше расположение? Скажите честно, и я сделаю все, что в моих силах!

Я поправила давившую на плечо сумку — кроме всяких мелочей в ней лежал килограммовый пакет корма для Барона, и предложила:

— Перестаньте придуриваться! Невозможно понять, какой вы на самом деле.

— Я? Я многогранный, — усмехнулся он, забрал у меня сумку и повесил к себе на плечо.

Дома нас ожидал неприятный сюрприз. Из распахнутого настежь подъезда ощутимо тянуло гарью. Наверху перекрикивались возбужденные голоса.

— Пожар! —

выдохнула я. — Это Феликс, так я и знала!

Глава 11

Максимилиан побледнел. Мы, сталкиваясь друг с другом и наступая на Барона, понеслись по лестнице. Я с разбегу влетела в коридор, заполненный дымом. Наткнулась на полковника и заорала:

— Что? Где?

— Амалия кашу спалила, — сообщил он и двинулся на свежий воздух.

Я остановилась, прислушиваясь к витавшим в дыму голосам.

— Сколько можно? — надсаживалась Лиза. — Раз в неделю вы ставите кашу на плиту, идете смотреть телесериал и засыпаете. А мы задыхаемся!

— Нечего на маму орать! — вступила в скандал Розочка. — Сама никогда не готовишь, вот и не знаешь, что каша может пригореть!

— Нечего мне тыкать! Дорасти сначала, шалава!

— Ой-ой-ой! Двадцать пять лет в армии… Постыдилась бы афишировать, подстилка офицерская!

Сообразив, что идет разминка перед боем, я стала осторожно пробираться вперед. Надо открыть коридорное окно, чтобы вытянуло чад. Окно расположено рядом с моими дверями, и я смогу совместить общественное с личным — обеспечу доступ воздуха и попаду в свою комнату. Барон громко чихнул. Лиза от неожиданности посторонилась. Я проскользнула между разъяренными бабами и бросилась к окну. Разбухшая за зиму рама не хотела открываться. Я поднатужилась, дернула. Ох, как хорошо!

«Интересно, — подумала я, вдыхая чистый воздух. — Что будет делать Максимилиан? Ведь сцепились две его любимые девочки! Чью сторону он примет?»

Барон поставил лапы на подоконник и высунулся в окно. Я осторожно повернулась. Максимилиан так и стоял возле лестницы с моей торбой и пакетами в руках. Вид у него был совершенно обалдевший — похоже, к такой смеси вони и криков он оказался не готов.

«Ага! — ехидно подумала я. — Это тебе не красавиц на белом коне из пожара вытаскивать. Наш мир сам кого хочешь морально изнасилует. Особенно одна отдельно взятая коммуналка!»

— Ты! Потаскушка рыночная! Где пьешь, там и даешь!

— А тебе никто не наливает, вот тебе и завидно!

— Лизонька, можно я пройду? — спросил Максимилиан. — Мне тяжело с пакетами стоять. Я тут себе носков купил…

— Наконец-то! — огрызнулась Лиза, освобождая ему путь. — Каждый день одно и тоже — постирай да постирай.

— А ты прямо устала уже! — завизжала Розочка. — Гляньте на нее, люди добрые! Носки мужику постирать не может!

Максимилиан ускорил шаг. Протянул мне торбу и скрылся в маминой комнате. Я довольно ухмыльнулась.

— Кто бы вякал? Ты себе трусы и те не стираешь! Одно слышно — мама, куда вы чистые засунули?

— Ты мою маму не трогай!

Барон ткнулся мне в колено и недовольно забурчал. У собаки и то ума хватает, что отираться рядом с эпицентром скандала опасно. Могут привлечь в свидетели, а от свидетеля до обвиняемого один шаг. Мы спрятались в комнату под обещания:

— Вот я тебе сейчас патлы крашеные и повыдергиваю!

— А ну, подойди, подойди!

— Ух! — сказала я Барону.

Он еще раз чихнул и улегся на место. Я приникла ухом к двери.