Сдаю комнату в коммунальной квартире
Шрифт:
Мысли Гламура плавно перетекли к ободу. Вот что хотел получить Стеарин! Ясно… В следующий раз будет умнее и правильно сформулирует условия контракта. Тут Гламур вспомнил, что следующего раза не будет, и окончательно развеселился.
Вернувшись домой, он спустился в подвал. Вытащил обод из кадки с огурцами и внимательно осмотрел. Серебро как серебро, александрит, конечно, крупный, но не бриллиант же! Есть здесь какой-то подвох… Не похож Стеарин на скупщика серебряного лома.
— Надо будет его расспросить перед тем, как кончать… — пробурчал Гламур и спрятал обод в кадку, прикрыв гнетом.
Но расспросить Стеарина ему не удалось. Магистр оценил улыбку, подаренную убийцей, и принял меры предосторожности.
Телохранителей и секретаря отвезли на отдаленный погост на окраине, а Гламура и Стеарина погребли с почестями на главном кладбище столицы. Похороны состоялись в один и тот же день и час. Наиболее раскованные горожане перемещались с одного конца кладбища на другой, не обделяя вниманием ни одного из покойных.
Городское мнение вынесло вердикт, что похороны Стеарина были богаче, зато у Гламура Арманьяка церемония вышла душевнее. И племянница у гроба рыдала, и две любовницы! А у Стеарина одни надутые чародеи в мантиях кисли. Хоть бы кто слезинку уронил!..
Особую пикантность похоронам Гламура придало то, что по окончанию церемонии бабы передрались из-за наследства. Нотариус был вынужден прямо на кладбище сообщить родным покойного, что дом со всем его содержимым Гламур отписал своей горячо любимой племяннице Анне Шартрез, в девичестве Арманьяк. Что подтверждает составленное по всем правилам завещание с печатями и подписями трех свидетелей. Повеселевшая племянница пригласила собравшихся на поминки в трактир «Мертвая голова». Там, после пары бокалов вина она оповестила собравшихся, что разводится с мужем и начинает новую жизнь в дядином доме. Мнение возмущенного мужа Анна проигнорировала и прямо с поминок отбыла в дядин дом с любовником, переставшим скрываться от глаз общественности.
Двухэтажный особняк, принадлежавший Гламуру, окружала крепкая кирпичная стена с острыми шипами вмурованной поверху решетки. По саду — четыре персиковых дерева и клумба с астрами — бродил поджарый доберман сразу признавший Анну, регулярно кормившую его объедками с дядиного стола. В доме было чисто и уютно. Перед камином лежала заготовленная охапка яблоневых дров, а на столике поблескивал графин хорошего вина и два бокала.
— Все! — выдохнула Анна, падая в кресло. — Я свободна! Дом, деньги… Ах, дядя, как ты вовремя меня покинул! Я так тебе благодарна! Постик, плесни вина! Надо выпить за упокой дядиной души.
Постум Прелат, выходец из южных районов империи, профессиональный альфонс и заядлый картежник немедленно выполнил указание любовницы. Он закрутил роман с Анной три недели назад, по заказу герцога Болконского, желавшего, чтобы Прелат втерся в доверие к Гламуру. Вчера, после смерти Гламура, герцог расторг контракт, но Прелат не стал торопиться с разрывом отношений. После оглашения дядиного завещания он понял, что чутье его не подвело, и утроил нежность и обходительность, которые Анна принимала за чистую монету.
— Заживем… — мечтательно прижмурилась Анна. — Будем устраивать балы по четвергам, съездим на воды… Закажу себе рессорную коляску и велю лошадей наряжать в попоны. Красота! Согласен, Постик?
Любовник рассеянно покивал. Он не собирался надолго задерживаться в доме. Анна принадлежала к прослойке женщин, непременно желающих притащить мужчину к алтарю, а его это не устраивало по многим причинам. Начать с того, что он был уже женат. Да и толку с этой курицы? Дом, небольшой капитал. Гламур хорошо зарабатывал, но и широко тратил эти деньги, заявляя всем, что с его профессией старость в постели не встретишь. Как в воду глядел!
Постум краем
К трем часам ночи он уложил в сундук коллекцию антикварных фарфоровых статуэток, мешочек с золотом, отыскавшийся в рабочем кабинете хозяина, набор столового серебра и массивную хрустальную пепельницу. Добыча была так себе — но ждать полгода, пока Анна сможет получить деньги в банке, Постум не хотел. Слишком уж увлеченно она размышляла о фасоне свадебного платья. Он захлопнул крышку сундука и задумался. Камины он обыскал, стены простукал, в подвале ощупал каждый кирпич, но тайника не нашел. Неожиданно Постум вспомнил изумительный укропный запах, царивший в подвале, и ему до смерти захотелось соленого огурчика. Он поправил плед, убедился, что любовница спит, как младенец. Прихватил свечу и спустился в подвал. Отведав поочередно моченого арбуза, квашеной капусты и соленых помидор, Постум добрался до вожделенных огурчиков. На третьем огурце пальцы наткнулись на холодный металл, скрытый рассолом. Постум поднес свечу поближе к бочке и выудил из огурцов серебряный обод с каким-то камнем в оправе. После этой находки он перерыл все бочки с соленьями, но посторонних предметов больше не обнаружил.
Постум спрятал обод в сундук. Поцеловал Анну на прощанье и покинул дом Гламура навсегда.
Совершенно не освеженную сном Анну подняли с кресла трое чародеев, предъявивших ей санкцию на обыск. Сопровождавшие их представители полиции сочувствовали перепуганной молодой женщине, но поделать ничего не могли. С чародеями вязаться — себе дороже. Вон, Гламура заклинанием положили, и мяукнуть не успел. А какой профессионал был!
Маги обыскивали дом до позднего вечера, только что по кирпичику не разобрали и удалились страшно недовольные. Утомленная Анна отправилась к кухарке, чтобы заказать ужин и вдруг сообразила, что в дневной суматохе кого-то не хватало. Она схватилась за сердце, и поняла, что обожаемый любовник оставил ее на произвол судьбы, лишив дядиной коллекции статуэток. Поколебавшись, не нажаловаться ли на Постума служителям закона и чародеям, Анна решила не позориться. Коллекция — коллекцией, а доброе имя дороже.
Обремененный сундуком Постум прибыл в свою родную мансарду около пяти утра. За ним по пятам следовал дружелюбно вилявший хвостом доберман, бросивший пост в саду Анниного особняка. Постума это нисколько не удивило. Он всегда находил общий язык с женщинами и собаками, умел убедительно попросить их об одолжении и они никогда ему не отказывали.
Вот и сейчас, выслушав вопли разъяренной супруги по поводу своего месячного отсутствия, он ласково проговорил:
— Розочка, девочка моя! Не кричи. Свари бульон, если тебе не трудно.
Супруга осеклась и пошлепала на крохотную кухоньку, ворча насчет собаки, которую придется кормить мясом. Постум сбросил надавившие сапоги, улегся на кровать и сонно промурлыкал:
— И принеси мне чистые подштанники. Я переоденусь и часок посплю.
Роза, шепотом костеря блудного супруга, выдала ему чистое белье и вернулась на кухню. Бульон Постум требовал варить по невиданному рецепту — непременно класть в него целые корни моркови, четвертинки томатов, изюм и дольки неимоверно дорогих апельсин. Он уверял Розу, что вычислил это сочетание путем проб и ошибок и мог хлебать странное пойло ведрами, игнорируя прочие блюда. Откуда у парня из провинциального южного городка могла взяться тяга к экспериментам с бульоном, Роза не знала. Супруг вообще был загадочной и непредсказуемой личностью.