Сделай, что сможешь - 1
Шрифт:
Ха… он обчистил покойничков и теперь мной собирается прикрыть свои махинации? Вот жук! Краем глаза заметил лёгкий кивок Софы. Мда… а и хрен с ним!
— Хорошо.
Дальше пошла свистопляска из документов. Софа тщательно проверяла каждый листочек, и хоть я тоже в документации прекрасно разбираюсь, но один нюансик тем не менее заметила она. Есть шанс на предъявление мне долговых претензий, оставшихся "в наследство". Действительно, задолжал "папаша" кому-нибудь деньжат, а меня могут попросить отдать. Предложили внести поправочку. Пётр Иванович, немного подумав, согласился. Через два часа возни мы закончили.
Знахарка, в очередной раз просматривая
Черт!!! Дата рождения… она та же, что и у Александра Воронцова… Мистика какая-то.
Глава 12
Сидя в раскачивающейся и поскрипывающей кибитке, я раз за разом снова и снова пытался проанализировать и осмыслить всё происходившее в Канске, но мысли, гады, постоянно разбредались и перепрыгивали с одного на другое. Силился просчитать логику действий окружающих, затем скатился к просчёту эмоций. Блин, какой-то мазохизм душевный накатил! Видимо, прорезалась не добитая прошлой жизнью интеллигентность, с её вечными вопросами: чё за хрень и что же делать.
Вроде радоваться должен — с дворянством заморочки утряс, а мне паршиво… очень паршиво. И рядом сидящая Софа вся в печали, мыслями витает в таких далях, куда лучше и не заглядывать. Вспомнился её тихий шёпот в церкви после разборок с бумагами: "Натальюшка, я исполнила твою просьбу, будет он дворянином". И слёзы на щеках.
Даа… ну и какая тут, на фиг, логика! Вот кто я теперь для "мамы-воспитателя", за кого она меня принимает? Стоит задуматься и попробовать сопоставить все факты, как крыша отъезжает, радостно помахивая флюгером. Боюсь, Саша, даже если ты проживёшь ещё сотню лет, выверты женской психики всё равно будут ставить тебя в тупик. Есть, конечно, надежда, что с годами это станет происходить всё реже и реже, но слабая.
Ладно, давай-ка в очередной раз попробуем сложить выводы по логике и эмоциям вместе. Так, городничий — надворный советник Пётр Иванович Сапожников. По словам босса, лечился от импотенции у лекарки Галины. Его вылечили, но денег не взяли, а потребовали с него клятву о помощи ребёнку Натальи Воронцовой. Не исполнит клятву, перестанет действовать лечение.
Ну Галина, ребёнок несколько лет как мёртв был, а она с человека обещание брала по его устройству. Кассандра, едрить твою налево! Понимаю, что мне и Софе добра желала, но как же бесит вся эта мистика!
Мда… Итак, Пётр Иванович. С первого взгляда видно — под слоем напыщенности проглядывает пройдоха, каких мало, и лекарка, думаю, это прекрасно видела. Не… потеря потенции для мужика, несомненно, сильный сдерживаюший фактор, но честно говоря, поглядев в глаза этого чиновничка, я понял — наш вопрос если и зависит от мужского потенциала и данной клятвы, то ооочень слабо. Сделай мы во время встречи что-нибудь не так, не видать нам новых бумаг, как своих ушей без зеркала.
Не знаю, какую он там замутил аферу с имуществом Патрушевых, но я ему подвернулся в самый нужный момент. Боялся он меня вписывать сыном умершего, сильно боялся, постоянно в разговоре проверял и подначивал, а потом внимательно следил за моей реакцией. Но, видно, вёл я себя правильно, поэтому он всё же не смог устоять от такого лёгкого решения сразу двух проблем. А приди мы с Софой на месяц ранее или на месяц позднее этой субботы, нас бы долго мурыжили и деньги вытягивали, а может, и просто послали бы далеко и надолго несмотря на лечебные затруднения.
И правильно я настоял, чтоб знахарка не показывала советнику напутственное письмо Натальи Воронцовой к сыну с перечнем ювелирных украшений, оставляемых в наследство. Увидел бы усатый этот списочек, мы б так легко от него не отделались.
Блин, читая Натальину петицию в первый раз, как-то даже подумать не мог, что Софа сохранила безделушки, с её-то скитаниями пешком, без денег. Думал, давно уже всё распродано. И когда перед отъездом она показала шкатулку с драгоценностями, я был ошарашен. Столько перенести лишений, жить в глуши, не всегда сытно питаться и при этом зачем-то старательно сберегать, по сути, свои вещи, ведь ни подруги, ни её сына давно нет. Зачем? Продав содержимое шкатулки, могла безбедно жить почти всю оставшуюся жизнь.
На все мои расспросы она тогда отделалась всего одной фразой: "Это не моё, я обещала сохранить — я сохранила".
Дааа… вот такой Человек Софья Марковна.
Блин, никак не успокоюсь, мысли, как зайцы, скачут. К каким же выводам мы пришли? С дворянством всё чисто, не стал бы городничий иначе своей подписью визировать отказ от наследства и новые документы по опеке. О нашем совместно прокрученном дельце он никому и слова не скажет. Да и нам бы с боссом рты заткнул, если б мог, хоть и понимает — болтать не в наших интересах.
А ещё нужны мы ему. Вдруг кто из родственников умерших объявится и признает мой отказ от наследства фальшивым, тут я и понадоблюсь для подтверждения. Причём усатый советник уверен, что родичи обязательно должны приехать. Ну жучара, хе-хе, чего ж ты там спёр такого ценного?
По достижении восемнадцати лет, то есть, получается, через два с половиной года, мне можно поехать в Питер за паспортом. Сейчас его разрешается получать лишь там, где родился. Хм… Александр Воронцов тоже оттуда родом… ммм… и Мишка. Чёрт, как всё переплелось! Мда, это мне теперь за четверых жить надобно. Охо-хо!
С получением паспорта заканчивается опека Софы надо мной, и все дела я могу вести самостоятельно. Точнее, не так: паспорт дворянину сейчас нужен только для дальних поездок, а для завершения опеки и для самостоятельного ведения дел вполне достаточно бумаг о дворянстве, которые предстоит выписать в дворянском собрании.
По семье Патрушевых нас просветили достаточно подробно: матери давно нет, пять лет как в Сибири живут. Все эти годы их никто не навещал. Я немного похож на погибшего паренька, и волосы одного цвета, но есть небольшая неувязка — он был на полголовы выше. В сущности, нестрашно, с моими темпами роста на обильном питании я через полгода-год таким и буду. Главное — этот год не светиться.
Поэтому усатый настоятельно советовал нам уматывать из Канска, и когда узнал о переезде в Красноярск, очень обрадовался, даже подорожную моментально начирикал и почтовую кибитку прислал. Только и успели в церкви помолиться за благополучное завершение дела. По логике встаёт вопрос: что делать с этим дядей дальше, лет так через несколько. Ну… отложим это. Полагаю, на пару лет о нём можно забыть.
На второй день поездки настроение улучшилось, мысли перестали носиться, как тараканы. От вчерашней глухой тоски осталась лишь лёгкая грусть. В конце пути и она ушла, мы ожили, стали обсуждать планы действий в городе.