Сделай, что сможешь. Начало
Шрифт:
Похоже, эта зараза опять атаковать собралась. Ну-ну, давай. Иди сюда. Щас я из тебя козла отпущения сделаю. Подлетающую козу встретил пяткой в лоб. Хорошо пробил, аж нога онемела. Что, родная, мало? Схватил за рог, подтянул к лицу: «В глаза смотреть! Ты – местный таракан, а я – твой хозяин». Не понравилось, продолжила бодание. На тебе добавку! Со всей злости и дури приложил кулаком меж рогов. Чёрт! Так и руку сломать можно.
Коза, потряхивая головой, неуверенно побрела к землянке. Надеюсь, конфликт исчерпан.
– Навоевался?
Софа
– Ты бы ей лучше морковки дал, друзьями бы стали. Она подачку два дня выпрашивала, а ты её кулаками.
Да уж, выпрашивала, рогом в бочину. Постепенно адреналин в крови сходил на нет. Постарался припомнить подробности нашего с козой общения. А ведь действительно могла она вкусненькое выпрашивать. По-своему, по-козлиному.
– Да кто ж так просит? Надо морду тянуть, а не рогами тыкать.
– Ты же на неё как на вещь неодушевлённую смотрел, вот она и объясняла, что живая.
Ага, как на безразмерный пакет молока я на неё смотрел.
– А сегодня-то с утра что за припарка после сна? Вся спина болит.
Знахарка смеётся и пальцем на солнце показывает:
– Где утро, и где ты.
Э-хе-хе, значит, меня распорядку дня учили. У-у-у, только надзирателя-трудоголика в виде козы нашей компашке и не хватало.
– Давай я спину и руку посмотрю, горе-воин.
– И на ногу тоже… взгляни.
Осмотр серьёзных повреждений не выявил. На спине, правда, огромный синячище, рука припухла, но жить буду.
Проведя утренние процедуры, по совету Софы взял пять морковок и пошёл мировую подписывать. Нужно вовремя признавать свои ошибки. Нашёл Ферю (так козу зовут) за сараем. Спокойненько травку щиплет и с опаской косит лиловым глазом. Я присел рядом и завёл душевный разговор под бут… э-э… под морковку.
Сначала норов демонстрировала: ничего брать не хотела, всё бороду воротила. Тогда я сам смачно захрустел подношением. Такого издевательства её душа выдержать уже не смогла. Расстались нормально – не друзья, но и не враги.
На следующий день к нам на хутор заглянул сын Ходока Парамон – угрюмый мужик, ездивший с нами в Устьянское. В поездке наша старшая смогла договориться о помощи в строительстве сарая. За полдня мы с ним доложили стены, покрыли тёплую часть толстыми брёвнышками в один накат и приготовили жерди для крыши.
Ну, с этим я и сам справлюсь, работа ответственная, но не тяжёлая. Каждую жердину и каждый кусок бересты необходимо тщательно закрепить, иначе ветер, снег и дождь быстро сделают из крыши решето. Тут же Софа с Машулей принялись просушенным мхом щели в стенах конопатить: сквозняки нам ни к чему. Потом я их для надёжности ещё и глиной промажу.
За хлопотами пролетело полтора месяца моей жизни в этом мире. День пятнадцатое сентября оказался пятницей. По сути, рабочий день, но я
Через три дня, закончив крышу сарая, взялся за разбирательство с золотишком. Надо успеть осмотреть Волчий ручей до холодов, а то, когда снег падать начнёт, в воде уже особо не побрязгаешься. Спилил приглянувшуюся сосну новой пилой – ох класс, приятно хороший инструмент в руках держать. Выпилил чурбачок нужных размеров, расколол его надвое и принялся выстругивать лоток для промывки золота, как учили. День мороки – и средство повышения нашего благосостояния готово. Что ж, завтра начнём разведку, пора вспоминать подзабытые навыки.
В студенческие годы у многих пацанов и девчонок в нашем институте любимым летним времяпрепровождением была работа в стройотряде. Основная причина – деньги, их студентам вечно не хватает, да и весело там. Тугрики, полученные за ударный физический труд, являлись отличным финансовым подспорьем почти весь учебный год. Если сильно не шиковать, то хватало и на одежду, и на развлечения. Я не стал исключением, жить на одну стипендию тяжело, а тянуть лишнее с родителей не хотелось, они и так чуть ли не каждый месяц посылки с провизией присылали.
Поэтому стройотрядовскому движению я отдался всей душой и с превеликим удовольствием. Три жарких лета стройки Страны Советов лицезрели мою взмокшую от пота спину, три гитары загублены мною тёплыми летними вечерами. Я жил и радовался жизни. Кто через это проходил, тот меня поймёт. Эх-х, молодость, время беззаботное! М-да-а…
Но после четвёртого курса мне приспичило испытать что-нибудь новенькое, и рванул я с геологической партией в Сибирь, «за туманом и за запахом тайги». Видно, сказались красочные рассказы отца, опытного геолога. Как же, дремучая тайга, горы. Ёлы-палы, романтика и настоящая мужская работа в одном флаконе.
Честно говоря, нелегко пришлось, особенно вначале, но зато многому научился и в дальнейшем никогда об этой прогулке по бездорожью не жалел. Думаю, не будь её, я и с ювелирным бизнесом не связался бы.
Четыре дня с утра до вечера я ковырялся в ручье безрезультатно. Прошёл примерно километров двадцать: начал издалека и поднялся почти к самой бобровой запруде. Попадалась всякая фигня, мелкие полудрагоценные камушки, а золото – нет. Осталось пошарить у запруды, там к Волчьему какой-то другой ручеёк присоединяется. Ну а если уж и в тех местах пусто, то забрасываем это грязное дело до весны.