Сделка с дьяволом
Шрифт:
За те годы, что отец бушевал, я уже так устал от него, что иногда грешным делом закрадывалась мысль завалить его по-тихому, да и дело с концом. Но знал, что мама будет реагировать именно так, как сегодня. И вот что удивительно: сейчас, прижимая ее к себе и впитывая рубашкой ее слезы, я жалею, что не завалил отца раньше.
– Как же я теперь без него? – всхлипывает мама, немного успокоившись. – И квартира… Все сгорело… Все, Леша.
Я не спрашиваю, как это произошло. Сейчас она пока не готова обсуждать случившееся. Сначала
– Переедешь ко мне, а дальше будет видно.
– Папу… похоронить надо.
– Я уже распорядился. Похороним. Послезавтра.
– Ой, Леша, – вздыхает она судорожно.
Дома я распоряжаюсь, чтобы Марина приготовила для мамы гостевую комнату. Договариваюсь с врачом в частной клинике, чтобы завтра они подъехали осмотреть ее. Убедившись, что Марина занимается мамой, сажусь на балконе своего кабинета и, закурив, прикрываю глаза.
– Алексей Валерьевич, – на балкон выходит Макс. Мне хочется прогнать его и рявкнуть, чтобы меня хоть на час оставили в покое. Но я лениво поворачиваю голову и смотрю на своего безопасника. – По поводу похорон распорядились. Будете сообщать своим партнерам о смерти отца?
– Скажи Марату, пусть сделает все, что нужно, – устало отвечаю я.
– Вы не просили, но я узнал, что сегодня Плюханов будет ужинать в «Глории».
– Какая мне разница? – спрашиваю и затягиваюсь сигаретой.
– Ну, я подумал, что вам будет интересно. Вдруг вы захотите с ним встретиться и поговорить насчет той девушки.
– А, ну да. Но не сегодня.
Докурив, поднимаюсь с кресла, чтобы пойти к себе, но торможу перед Максом.
– В котором часу он там ужинает? Время уже позднее.
– Столик забронирован на девять.
– Ясно.
Развернувшись, иду в свою комнату. Проходя мимо маминой, останавливаюсь и прикладываю ухо к двери, прислушиваясь. Слышу приглушенные женские голоса. Мама уже не плачет, это хорошо. Я не умею успокаивать истерики, а у Марины, кажется, это неплохо получается.
В своей комнате раздеваюсь и иду в душ смыть с себя запах гари и сегодняшний день. Странный и дурной день. Сначала этот Журавлев со своей дочкой, потом пожар. Утомило все это.
Приняв горячий душ, возвращаюсь в спальню. Хочу уже завалиться на кровать, но взгляд падает на электронный будильник на прикроватной тумбочке, и я торможу. До ужина Плюхи час. Сомневаюсь, ехать ли туда. Уже никуда не хочется. Да и похер мне, что он творит с левыми людьми. Но почему-то я все равно надеваю свежую одежду и проверяю почту. Там уже лежит досье на дочку Журавлева.
Не успеваю его открыть, как раздается стук в дверь.
– Войди!
– Алексей Валерьевич, – в комнату заглядывает Марина. – Ваша мама уснула. Я поеду? Или мне лучше остаться сегодня?
– Останьтесь, пожалуйста, – прошу ее. – Мне надо отъехать ненадолго. Не хочу оставлять ее одну.
– Конечно, без проблем. Может, сказать Светлане, чтобы приготовила для
Я зависаю, потому что не знаю, что любит моя мама. Она всегда готовила то, что любили мы с отцом. Постоянно повторяла, что лепит пельмени «для Валерчика», потому что он их любил. И готовила сырники для меня, потому что их любил я.
– Ничего не надо, – отвечаю наконец. – Пусть будет стандартный завтрак.
– Хорошо.
– А завтра прямо с утра выясните ее размер одежды и обуви. Надо заказать ей траурную одежду, послезавтра похороны.
– Здесь? – уточняет Марина.
– Нет, – отрезаю. Не хочу даже труп отца видеть в своем доме. – Прощание в зале похоронного бюро, поминки в ресторане.
– Поняла. Тогда я пойду. Если что-то нужно, говорите.
– Спасибо, – киваю.
Когда экономка выходит, я вздыхаю, глядя через балконную дверь. Вот бы не надо было никуда уже ехать, но я же за каким-то чертом оделся. Покидаю спальню, по дороге набирая Макса.
– Выезжаем к Плюханову в ресторан.
Положив трубку, открываю письмо от безопасника и чуть не спотыкаюсь, подойдя к лестнице. В письме фотка. Торможу, открываю ее и зависаю. На меня смотрит милая девочка. Юная, чистая. Наверное, даже нетронутая. Широко распахнутые глаза смотрят прямо в камеру, на пухлых, сочных губках блеск, создающий влажный эффект. Я реально засматриваюсь, как будто никогда не видел красивых девочек. Но я же видел, черт побери!
Медленно спускаясь по ступенькам, читаю биографию.
Татьяна Владимировна Журавлева, восемнадцать лет. Студентка, спортсменка, красавица, все дела. У нее регалий за ее недолгую жизнь больше, чем у меня в мои двадцать семь. Хмыкаю, качая головой. Хорошая девочка своего интеллигентного папочки. Нахрен она сдалась Плюхе? Что он с ней будет делать? В театр водить?
Почему-то от мысли о том, что он испортит такую непорочную красоту, мои внутренности крутит. Но я не позволяю себе примерить на себя эту девочку. Я просто помогаю старому сослуживцу отца. Правда, не до конца понимаю, на кой хер ввязался в это. Ну ладно. Раз уж пообещал подумать, встречусь с Плюхановым, перетру по-пацански, да и дело с концом. Просто поговорю, узнаю, что да как. Если вопрос стоит слишком остро, ввязываться не стану. А если он просто развлекается, думаю, я найду способ убедить его не лезть к девочке.
– Макс, не узнали, чего это Плюхе так уперлась эта Елена Троянская? – спрашиваю его, когда мы подкатываем к ресторану, в котором Плюханов набивает брюхо.
– А как же мы узнаем, не поговорив с ним?
– Ладно, – вздыхаю, глядя на ресторан, возле входа в который крутится парнишка парковщик. – Разберемся. Идем, поговорим с этим додиком. А потом в сауну к Роману. Надо немного развлечься.
Глава 4 – Преждевременная война
Алексей